Олег Соколов - Армия Наполеона

Однако события стали развиваться по совершенно иному сценарию. Вместо того, чтобы ринуться навстречу французам или оборонять рубежи Литвы, русские начали стратегическое отступление. Это движение армий Барклая и Багратиона расстроило план французского полководца. Война приобретала совершенно иной характер.

Концепция Наполеона была построена на недостаточно полных сведениях его разведки, не отражавших существовавшие в русском штабе другие варианты ведения войны, в частности возможность стратегического отступления. Таким образом, план Императора был просчетом, однако его мотивы вполне понятны. Наполеон исходил из имеющейся у него информации и действовал так же, как в кампаниях, где он добивался блестящих побед.

Многие авторы, рассказывая о безрезультатных маневрах Великой Армии в первый период кампании, обращают внимание прежде всего на безуспешную попытку французского командования отрезать и разбить армию Багратиона. Нам кажется, что преследование 2-й Западной армии было для Наполеона лишь попыткой добиться хотя бы частичного успеха в обстановке, когда главная задача не была решена. Вероятно, Император понял, что просчитался уже 28 июня, в момент вступления в Вильну, которую Великая Армия заняла почти без боя. Не случайно поэтому Наполеон оставался в Вильне почти три недели (19 дней) -факт совершенно необъяснимый, если полагать, что целью похода было вторжение в глубь России и занятие ее столицы. Напротив, эта странная апатия Императора как нельзя лучше объясняется абсолютно неожиданным для него поведением русских. Без сомнения, в Вильне он понял, что все его планы строились на недостаточно полной информации и что война приобретает совершенно иной оборот. Очевидно, что в подобной обстановке ему очень непросто было принять решение, идущее вразрез с его первоначальной концепцией.

С этого момента начинается погоня за миражом, за исчезающей каждый день надеждой заставить основные силы русских дать генеральное сражение. Как известно, у русского командования нашлось достаточно здравого рассудка, чтобы не быть втянутым в решающую битву поблизости от границ. Наполеон вынужден был продолжать наступление, которое с каждым днем становилось все более рискованным и в конечном итоге обернулось катастрофой.

Часто Императора критикуют за то, что он вовремя не остановился, не начал методичную войну, последовательно оккупируя территорию, подготавливая каждый шаг вперед, за то, что он не перешел к тотальной войне против Александра, провозгласив освобождение крепостных крестьян, решительно декларировав независимость Польши и т. д. Нам кажется, что из приведенных выше фактов очевидно, что именно такую войну Наполеон вести не хотел, психологически не был готов и просто-напросто не мог, имея где-то далеко позади пылающую Испанию. Ему необходимо было стремительно разрубить гордиев узел русско-французских противоречий, иначе бездна разверзлась бы под его ногами. Вторжение в глубь России, поход на Москву были без сомнения авантюрой, но другого выхода у Наполеона практически не оставалось...

Гибель Великой Армии в России, поражения на испанском театре военных действий, связанные в частности с тем, что в период подготовки русской кампании многие полки были переброшены из глубины Пиренейского полуострова на поля России - все это в корне изменило соотношение материальных сил противоборствующих сторон на континенте. Изменился также и баланс моральных величин (см. гл. XI и гл. XII). Отныне силы, противостоящие армии Наполеона, были слишком велики, а в 1814 г. их соотношение стало просто удручающим для Императора французов (в начале 1814 г. на главном театре военных действий менее 60 тыс. французских солдат должны были сдерживать вторжение 250-тысячной армии союзников). Франции как в 1793 г. противостояла вся Европа: Англия, Россия, Пруссия, Австрийская империя, Испания, Швеция, Португалия... Однако, если в 1793 г. в рядах коалиции не было абсолютного единодушия, в 1813-1815 гг. союзники твердо знали свою цель. Если в период революционных войн неприятельские армии были архаичными структурами века минувшего, а их солдаты были глубоко безразличны к делу, за которое они сражались, то теперь полки союзников, перестроенные и реформированные на новый манер, вел в бой патриотический порыв, а то и просто яростная ненависть к французам.

Неудивительно, что в этой ситуации все проблески гения Императора, вся его гигантская сила воли и работоспособность оказались бессильными. Однако Лейпциг, вступление союзников в Париж и Ватерлоо не перечеркивают достоинства Наполеона-полководца, они лишь показывают, что даже у титанического гения есть свои пределы. Причинами поражения наполеоновской армии и гибели Империи являются не несостоятельность полководца, а глобальный просчет политика. Ввязавшись в 1808 г. в испанские дела, Наполеон и не подозревал, какие спящие силы он разбудил, в какую бездну вверг свою Империю. Среди его высказываний на Святой Елене, к которым, как мы уже не раз отмечали, надо относиться более чем критически, есть тем не менее одно, указывающее на корень и первопричину его конечного падения лучше, чем многие сотни томов позднейших исторических сочинений: «Вся причина моих катастроф заложена в этом фатальном узле. Испанская война подорвала мой престиж в Европе, увеличила мои затруднения, послужила школой для английских солдат... Самая большая ошибка, которую я когда-либо допустил - это испанский поход» 35.