Настоящие республиканцы не должны иметь ничего более важного и спешного, как исторгнуть из своей груди людей, которые принадлежат к касте, желающей обратить в пепел цветущую Республику и снова взять в руки свою тираническую власть.
Мы уверены, что, имея настоящих санкюлотов на посту командиров, мы разрушим все проекты изменников и уничтожим их всех до самых корней.
Салют и Братство. Подписано председателем собрания Сан-Шагреном*" 33.
* Сан-Шагрен (фр. Sans-Chagrin) - солдатское прозвище, дословно: "без печали".
После изгнания офицеров-дворян - командира батальона дю Тея, капитанов Удана, Диониса и Окара, а также суб-лейтенанта Моранжье - были тотчас произведены выборы командиров на их вакантные места, причем командиром батальона был избран некто Анри Вампук, пятидесятитрехлетний офицер, выходец из семьи кожевенника, который прослужил 32 года солдатом и унтер-офицером и только и 1791 г. получил эполеты. О нем даже автор записки о "старом белье" пишет, что он "не может командовать, ибо, хотя он храбрец и добрый санкюлот, но без всякого образования и военных талантов..." 34
Нужно отметить, что командование весьма прохладно, если не сказать больше, отнеслось к инициативе 1-го батальона 23-го линейного. Сразу по получении известия о случившемся командующий армией Альп Пеллапра послал рапорт в Париж военному министру Бушотту... Реакция последнего была не самой восторженной, равным образом как и представителя народа при армии Альп Гастона, который указом от 13 жерминаля II года объявил незаконным собрание батальона и не имеющими юридической силы все новые назначения командиров. Тем не менее он не решился вернуть изгнанных офицеров, обещав лишь проводить их в почетную отставку 35.
В данном эпизоде наиболее интересным является уверенность солдат и унтер-офицеров в том, что они действуют в соответствии с декретом Конвента об изгнании дворян из армии, который "враги народа" сокрыли от масс: "Согласно изложенному участвующие в собрании постановили, что они не сомневаются, что декрет (об изгнании дворян) был принят Конвентом, и если он еще не послан в эту армию (Альп), то возможно, что эта задержка происходит по вине чиновников... из-за их злых намерений скрыть от истинных санкюлотов основополагающие декреты Республики" 36.
Наряду с чистками, отстранениями, разжалованиями, казнями и т. д., якобинцы усиленно пытались политизировать армию. В войска отправляется большое количество пропагандистской литературы. Военный министр распорядился выплатить Эберу 118 600 ливров за миллион экземпляров крайне левой газеты "Пер Дюшен", которые предназначались для солдат и офицеров 37. Именно подобная пресса воспитывала солдат в духе бдительности по отношению к их командирам. До ареста Эбера, т. е. до марта 1794 г., "Пер Дюшен" была для армии одним из основных источников информации о событиях в Париже, а также средством идеологического воздействия.
Э. Детайль. Знаменосец 23-й линейной полубригады и солдаты, разглядывающие знамя.
Наряду с газетой Эбера военный министр закупил для армии и другие издания, в частности ультрареволюционное "Ле ружиф или Франк на аванпостах", исходившие от Армана Жоффруа, члена Комитета общей безопасности.
Наиболее решительные "представители в миссиях" самыми строгими мерами добивались того, чтобы в войска поступала республиканская пресса. Мильо и Субрани, представители народа в армии Восточных Пиренеев, особенно обращали внимание на командный состав. Те из офицеров, кто не зачитывал войскам "Бюллетень Конвента", газеты, прокламации и т. д., должны были быть разжалованы и как "подозрительные" отправлены в тюрьму 38.
Конечно, не всегда и не всюду солдаты и офицеры получали эту прессу, не всегда она находила положительный отклик. Тем не менее отрицать ее воздействие на войска невозможно. Некоторые фразы из газеты "Пер Дюшен" настолько вошли в обиход солдат и офицеров, что десятилетие спустя, в 1805 г., под Аустерлицем пехотинцы дивизий Сент-Илера и Вандамма, наступавшие на Праценское плато, во все горло пели "Пробуждение Пера Дюшена" 39.
Неслучайно поэтому якобинцы в качестве одного из методов воздействия на войска широко использовали музыку и песни как пропаганду, легко воспринимаемую и заучиваемую наизусть часто неграмотными солдатами. Поэты писали слова песен, в том числе и по заказу военного министра Бушотта. В его счетах можно найти сумму 80 тыс. ливров, выплаченную гражданину Руссо. Руссо был членом Комитета по народному образованию при Конвенте и написал для Шометта, прокурора Коммуны Парижа, сборник из 17 песен, который был отпечатан в сентябре 1793 г. Каждый волонтер, отправлявшийся на войну, получал подобный сборник 40.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу