Олег Соколов - Армия Наполеона

Куда менее очевидной была необходимость такого оружия в кирасирских полках, ведь тяжелой коннице практически не приходилось нести аванпостной службы. Тем не менее в период подготовки к русской кампании Наполеон принял решение вооружить мушкетонами полки кирасир и шеволежеров-улан, приданных кирасирским дивизиям. «Признано, что кавалерии, имеющей кирасы, трудно пользоваться мушкетонами, - писал Император военному министру в 1811 г., - тем не менее было бы абсурдно, если бы 3-4 тыс. этих храбрецов были захвачены врасплох на постое или остановлены на марше двумя ротами вольтижеров. Поэтому их необходимо вооружить (имеется в виду - снабдить кирасир мушкетонами)» 36. В результате дивизии тяжелой кавалерии перед вступлением в русский поход получили мушкетон, носимый через плечо на пантальере. Однако это оружие, столь успешно употребляемое гусарами и конными егерями, оказалось нерациональным для кирасир и улан. «Наполеон не был кавалеристом, - писал позже уже известный нам де Брак. - По его мнению, кони могли нести любой вес, питаться где угодно и идти повсюду... Мы получили приказ вооружаться мушкетонами, да еще и со штыком. Таким образом, каждый из наших улан был вооружен пикой, саблей, пистолетом, мушкетоном и штыком... Так мы отправились в Московскую кампанию... Наши уланы, изнуренные от того, что были вынуждены почти всегда идти пешком, чтобы облегчить своих коней, уступили без труда совету здравого смысла, который подсказал им, что носить с собой целый арсенал было бесполезно и смешно, и потому они освобождались от половины этой опасной и "антикавалерийской роскоши » 37.

Каска, кираса, сабля и пара пистолетов офицера карабинеров (1811-1815 гг.). © Tradition № 38.

Если вооружение тяжелой, а также пиконосной конницы мушкетоном вызывало немало сомнений, то необходимость наличия пистолетов, будь то у кирасира, будь то у гусара или улана, была очевидной. Все французские кавалеристы эпохи Первой Империи имели в обязательном порядке один-два пистолета в седельных кобурах. В большинстве своем это были пистолеты модели IX и XIII гг., но встречались и более ранние образцы, в частности модель 1763 г., а некоторые из кавалеристов имели на вооружении даже пистолеты, изготовленные в первой половине XVIII в. Часто использовались и трофейные экземпляры. Были, наконец, и специальные пистолеты для жандармерии, для мамелюков и для генералитета. В общем же за годы Империи поступило на вооружение около 400 тыс. пистолетов. Из них 300 тыс. - это пистолеты образца ХШ года, 80 тыс. - пистолеты образца IX года, оставшиеся 20 тыс. приходятся на прочие модели этого вида ручного огнестрельного оружия.

По своим параметрам пистолет, как нетрудно предположить, резко отличался от ружья и даже от мушкетона. Естественно, что он был легче и короче: пистолет модели XIII года весил 1,269 кг, его общая длина составляла 35,2 см, калибр - 17,1 мм. Но особенно разительно отличались его тактико-технические данные. Так, прицельная дальность стрельбы из пистолета была такой, что практики военного дела рекомендовали стрелять из него... в упор! «Для этого не надо тщательно целиться, - вполне здраво отмечает де Брак. - Но нельзя, чтобы конец ствола касался тела врага, потому что пистолет в этом случае может разорваться и ранить самого стреляющего» 38. Конечно, стреляли и с десяти, и с двадцати и более шагов, однако точность при этом была невелика. Необходимо также добавить, что при стрельбе с коня на рыси в 50% случаев пистолет давал осечку, а на галопе - в 75%! 39

Несмотря на это, пистолет довольно широко применялся. 400 тыс. использованных экземпляров говорят сами за себя. Как и мушкетон, он использовался прежде всего на аванпостах, в патрулях, в разведках, в цепи стрелков. Однако в дополнение к этому кавалеристы часто использовали пистолет и в момент схватки. Де Брак советовал своим конным егерям прикрепить пистолет на длинном шнуре к притороченной к седлу кобуре. Тогда с саблей, подвешенной за темляк к запястью, держа пистолет в руке, можно было атаковать одиночных всадников врага. В случае промаха пистолет отбрасывался в левую сторону, а сабля перехватывалась в руку. Почему именно в левую сторону? Дело в том, что пистолет, когда он был один, носился в правой кобуре. Привязав его на длинном ремешке к этой кобуре, было бы неразумно бросать его рядом с собой: тогда бы он повис очень низко и болтался бы под ногами лошади. Если же его бросить влево, он повисал достаточно высоко, ибо ремешок проходил поверх вальтрапа 40.