Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

Впрочем, «великая душа» не ограничилась созданием Итальянской республики на Апеннинском полуострове. 11 сентября 1802 г. было принято решение об аннексии Пьемонта. Де-факто это мало что меняло в положении провинции. Уже с весны 1801 г. Пьемонт управлялся из Парижа, пьемонтские войска были влиты в ряды французской армии, а молодежь подлежала отныне призыву на службу в войска наравне с французами. Однако изменение юридического статуса означало конец даже последних смутных сомнений по поводу возможности возвращения сардинского короля в свои владения. В самом Пьемонте его присоединение к Франции было воспринято почти что без эмоций. Зато при европейских дворах, и прежде всего в Санкт-Петербурге, этот акт Бонапарта вызвал бурю негодования.

Прочно укрепившись в Италии, Бонапарт не позабыл и о Швейцарии. Здесь не утихала ожесточенная политическая борьба. С одной стороны, так называемые федералисты, сторонники независимости друг от друга отдельных регионов (кантонов) и олигархии, с другой стороны «унитаристы», сторонники единства страны (отныне называемой «Гельветическая республика») и либерального правления. Федералистов поддерживала Англия и Австрия, «унитаристов» — Франция. После разгрома Второй коалиции французы снова заняли Швейцарию и, естественно, поддержали своих сторонников. Когда в июле 1802 г. французская армия покинула страну, там снова разгорелась гражданская война. Тогда по приказу Бонапарта в октябре 1802 г. войска под командованием Нея опять вступили в Швейцарию. Порядок был быстро наведен, и Бонапарт решил собрать в Париже представителей от обеих враждующих группировок. 19 февраля 1803 г. в Париже был подписан так называемый Акт о посредничестве. Фактически, это была конституция страны, которая сохраняет свое значение и поныне. Конституция была умелым компромиссом между враждующими партиями. «Учредить единое представительное правление для всей Швейцарии, — заявил Первый консул, — это означает урезать свободу мелких кантонов, которые всегда управлялись демократически... С другой стороны, учредить демократию в богатых кантонах, например, в Берне, означает желать невозможного и подвергаться риску вызвать в стране смуту. Поэтому необходимы различные виды правления для этой столь разнообразной страны» 53.

Швейцария получила название Гельветической конфедерации. Формально она сохраняла полную независимость от Франции, однако Бонапарт в недвусмысленной форме заявил депутатам, что не потерпит присутствия на территории их страны вражеских войск: «Что касается англичан, им нечего делать в Швейцарии. Я не потерплю, чтобы она стала новым островом Гернеси (маленький остров у берегов Франции, принадлежащий англичанам) на наших границах» 54. Гельветическая конфедерация заключила с Францией союз на 50 лет и, кроме того, возобновляя традицию эпохи старого порядка, обязалась выставить для службы Франции воинский контингент из четырех пехотных полков с артиллерией (всего 16 тыс. человек). Этот контингент оплачивался за счет французского военного министерства и проходил службу на особых условиях. Швейцарцы скрупулезно выполнят условия договора и, оставаясь независимыми в своих внутренних делах, будут неукоснительно поддерживать союз с Францией, а швейцарские солдаты верно и преданно сражаться на всех полях битв, вплоть до самого падения империи Наполеона.

Оценивая произошедшее в 1802 г. в Европе, справедливо задать вопрос: насколько действия Бонапарта мотивировались политической необходимостью? Существует точка зрения, что именно действия французов в Швейцарии, а также присоединение Пьемонта послужили главным толчком к формированию новой коалиции против Франции. Талейран позже утверждал, что он предостерегал Бонапарта от аннексии Пьемонта, и только неумеренная страсть к завоеваниям толкнула Первого консула на этот шаг. Ничего подобного нельзя найти в документах той эпохи. Талейран, как и многие политические деятели республики, был вполне солидарен с Бонапартом в этом вопросе. Выдающиеся историки начала XX века Аломбер и Колен в своей монументальной публикации, посвященной войне 1805 г., отметили: «Чтобы за хитросплетениями дипломатических интриг понять сущность внешней политики того времени, нельзя терять из виду важнейший фактор... непримиримую враждебность, которую испытывала монархическая и феодальная Европа по отношению к революционной Франции... Эмигранты повсюду при европейских дворах составляли нечто подобное тайного объединения, направленного против своего бывшего отечества... Правительства, наиболее благожелательные (по отношению к Франции), были словно окутаны атмосферой ненависти, от влияния которой сложно было избавиться... Его характер (Наполеона) подталкивал его, без сомнения, к аннексиям... Но нужно учитывать, что он не должен был рассчитывать ни на какую помощь, ни на какую искреннюю объективность, и наиболее мудрым, быть может, было обеспечить себя на всякий случай как можно большими ресурсами» 55.