Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

Во время отчаянного рукопашного боя орлоносец 4-го линейного был зарублен, а знамя упало на землю. Полковая история конногвардейского полка так рассказывает о происшедшем: «3-й взвод 2-го эскадрона, под командою поручика Хмелева, сшибает с ног французского знаменосца. Правофланговый наш рядовой Гаврилов соскочил с лошади, поднял упавшее французское знамя и только успел передать его подскакавшему рядовому Омельченке, как был поражен неприятельскими штыками. Французы кинулись вперед, чтобы спасти свое знамя, но рядовые Ушаков и Лазунов подскакивают на выручку Омельченке. Завязался бой на жизнь и на смерть, но все-таки знамя остается за нами, в руках Омельченки... Омельченко, Ушаков и Лазунов сами привезли к Наследнику Цесаревичу отбитое знамя» 39.

Эта версия, как кажется, соответствует действительности, хотя майор Би-гарре будет позже клясться и божиться, что ни он, ни его солдаты не заметили потери орла в дыму и пыли. Хотя не исключено, что те солдаты, которые пытались спасти знамя, были убиты или ранены*.

В тот момент, когда началась атака русской гвардии, на плато поблизости почти не было французских полков. Французская пешая гвардия была еще на подходе, и в распоряжении императора не было ничего, кроме гвардейской кавалерии. Маршал Бессьер рассказывает в своем рапорте: «Император отдал мне приказ двинуться вперед с кавалерией, чтобы поддержать 4-й полк линейной пехоты и 24-й легкой пехоты, сильно атакованные неприятелем". Я тотчас же приказал полковнику Морлану с двумя эскадронами конных егерей идти на левом крыле и атаковать вражескую пехоту... Я заметил, что противник желал обойти меня справа, и тотчас же послал генерала Орденера с тремя эскадронами конных гренадер, чтобы удержать его, а князя Боргезе еще с одним эскадроном я поставил уступом справа и позади от генерала Орденера. Это движение я приказал поддержать артиллерийской батарее командира эскадрона Догеро. Полковник Морлан бросился со своими войсками на вражескую пехоту и врубился в нее. Началась отчаянная рукопашная схватка. Конные егеря, понесшие потери от картечи и ружейного огня, на какой-то момент вынуждены были уступить перед численным превосходством, но они отступили в порядке» 40.

На самом деле атака Морлана была, без сомнения, неудачной. Русская пехота, используя естественные препятствия, и в частности виноградники, встретила французских конных егерей огнем и штыками и остановила их. Не слишком ясно, что делали в этот момент конные гренадеры. Похоже, что на этом этапе боя они либо не приняли участия в схватке, либо также были отражены, хотя и не понесли практически никаких потерь.

Тот факт, что французская кавалерия была опрокинута в начале боя между гвардиями, подтверждается воспоминаниями генерала Друэ: «Император... вызвал мою дивизию, чтобы поддержать центр. Чтобы скорее прийти на угрожаемый пункт, я пошел через болотистую местность и построил прямо на ходу мою дивизию в колонны пополубатальонно. Я атаковал русских. Их кавалерия устремилась вперед с большой решительностью и проскочила в интервалы между моей пехотой, чтобы атаковать гвардейских конных егерей, которые приводили себя в порядок после атаки позади моей дивизии» 41.

*Орел 4-го линейного полка был единственным знаменем, отбитым у французов в Аустерлицкой битве. Вплоть до самой революции 1917 г. это знамя, как священная реликвия, хранилось в полковой церкви Лейб-гвардии Конного полка.

** По версии большинства русских источников, атака французских гвардейских эскадронов началась еще до разгрома 4-го линейного и 24-го легкого полков. Согласно этим источникам, атака французов была нацелена против русской пехоты. Когда она была отражена, в бой вступили лейб- гвардии конный и лейб-гвардии гусарский полки. Возможно, что поражение пехоты Шиннера и контратака Бессьера происходили примерно в одно время, поэтому участники путаются, определяя последовательность боя.

В результате буквально в двух шагах от штаба возникло замешательство, а беглецы 4-го линейного оказались прямо рядом с императором. «Они бежали почти на нас и на Наполеона, — вспоминал Сегюр. — Напрасны были усилия их остановить. Они ничего не слушали и на наши упреки в том, что они покидают поле боя и своего императора, они отвечали лишь машинальным криком «Да здравствует Император!», который они издавали и бежали дальше со всех ног. Наполеон улыбнулся с сожалением и, сделав небрежный жест, сказал нам: «Оставьте их». Он сохранял абсолютное спокойствие» 42.