Мейрин Митчелл - Эль-Кано. Первый кругосветный мореплаватель

Относительно вспомоществования его ближайшим родственникам король ответил, что он уже отдал необходимые распоряжения о выплате «денежного вознаграждения тем ближайшим родственникам Эль-Кано, кто мог оказать ему помощь в его предприятиях». (Следует заметить, что Эль-Кано, как ни был он занят, нашел время позаботиться об интересах своих близких. Однако не в первую очередь — эта просьба следует даже после просьбы об ордене. В характере Эль-Кано искренняя скромность уживалась с честолюбием и даже пустым тщеславием.)

На последнюю просьбу Карл V ответил следующее: вопрос о командовании флотилией, которую он намерен послать на Молукки, уже решен. Однако в секретном приказе он отвел Эль-Кано лишь второе место. Впрочем, в качестве главного кормчего и проводника этой экспедиции Хуану-Себастьяну, как мы убедимся позднее, суждено было сыграть в ней первостепенную роль.

В 1520 году — через год после того, как Эль-Кано покинул Испанию на одной из каравелл Магеллана, — король Карл избрал город Ла-Корунью для созыва кортесов, чтобы получить поддержку намерению сделаться императором Священной Римской империи под именем Карла V [138], и из этого же порта он отплыл во Фландрию, откуда отправился в Германию для коронования. Значение Ла-Коруньи, слывшей наиболее надежной из всех испанских гаваней и к тому же «способной вместить все флоты мира» [139], особенно возросло с тех пор, как король перевел в нее из Севильи Торговую палату [140]. Эта перемена отчасти объяснялась тем, что главный порт Галисии был удобнее для торговли пряностями с северными странами, которые ценили их выше, чем средиземноморские, и потребляли в большем количестве. Кроме того, испанские суда, отправлявшиеся из Ла-Коруньи, не должны были проходить мимо Лиссабона и не попадали в опасный район мыса Сан-Висенти, где португальские корабли легко могли перехватывать суда, направлявшиеся в Севилью. Не грозили Ла-Корунье и налеты пиратов, в то время как близ устья Гвадалквивира они чувствовали себя как дома. Да и капитанам каравелл легко было прятать контрабанду на пути между Сан-Лукаром и Севильей. К тому же Севилья была речным портом, и в нее не могли заходить большие суда, а развитие торговли требовало постройки все более крупных кораблей. В Галисии же, кроме того, было много прекрасного корабельного леса. И наконец, цены в Ла-Корунье в среднем были ниже.

Поэтому именно здесь Торговая палата занялась подготовкой новой экспедиции к Молуккам, которая должна была отправиться по пути, открытому Магелланом, и утвердить господство Испании на этом архипелаге, где уже была учреждена фактория и где на Тидоре Эль-Кано и Эспиноса оставили склад под охраной пяти человек. Считалось, что первая экспедиция заложила прочную основу для дальнейшей экспансии, продолжить которую и должна была вторая экспедиция, опираясь на договоры о торговле пряностями, заключенные капитанами его величества с местными правителями.

Вот почему мы вскоре встретимся с Эль-Кано в Ла-Корунье, где он деятельно занимался снаряжением новой флотилии. Вероятно, он был горько разочарован, когда его так и не назначили капитан-генералом, хотя он столько сделал для успешного завершения первой экспедиции. Но в ту эпоху морские экспедиции, как правило, возглавлялись теми, кто отличился на военном поприще или же просто был знатного происхождения. И вот 5 апреля 1525 года Карл V назначил начальником своей новой армады Гарсию Хофре де Лоайсу [141], рыцаря-иоанита, командора де Барбалес — человека, принимавшего участие в морских походах, но не имевшего ни малейшего представления о практике кораблевождения; однако в глазах тех, кто его назначил, куда более важным было то обстоятельство, что он приходился родственником епископу Мондоньедо. Но пожалуй, главная причина была в другом: королевское правительство вообще старалось не давать хода тем, кто своими подвигами завоевывал широкую популярность. Дед Карла V, король Фердинанд, как помнит читатель, отказался назначить великого капитана Гонсало де Кордову главнокомандующим армии, отправлявшейся в Северную Африку, именно вследствие его военных успехов в Италии; в правление того же монарха Овандо по его прямым указаниям чинил всяческие препятствия Колумбу [142].

Через десять дней после назначения Лоайсы император в ответ на прошение Эль-Кано о выплате ему пятисот дукатов обещанной ежегодной пенсии приказал отсрочить выплату до его возвращения из второго путешествия. Пришла очередь и Хуану-Себастьяну познакомиться с обычной неблагодарностью короны по отношению к наиболее славным мореплавателям Испании. Из тридцати участников экспедиции Магеллана, возвратившихся к этому времени в Испанию (включая и тех, кто вернулся с островов Зеленого Мыса), только четыре человека вызвались снова плыть к Островам Пряностей, и одним из них был Хуан-Себастьян. Если вспомнить все тяготы первого плавания, то готовность, с какой Эль-Кано отправляется навстречу новым испытаниям, несомненно, свидетельствует о его несгибаемом мужестве. До приезда в Ла-Корунью он провел некоторое время в Португалете, аванпорте Бильбао, где надзирал за снаряжением четырех кораблей для экспедиции Лоайсы; энергия и быстрота, с которой он работал, показывают также, что, несмотря на все тяготы первого плавания, физически он чувствовал себя хорошо.