Владимир Мещеряков - Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

Интересно другое. Идет война, а рабочие метростроевцы продолжают подземное строительство. Неужели хотели завершить начатое дело до подхода немецких войск? Вроде бы пора рыть траншеи. Если бы со Ждановым, что-нибудь случилось, то, скорее всего, закончили бы строительство « электростанций и других объектов ». Ну, дела! Мерецков, как и Новиков, просто, не хотели «замечать» войну.

У нас Кирилл Афанасьевич застоялся в очереди со своими воспоминаниями: хочет возразить по существу дела. Выясняется, что он наотрез отказывается от всех своих добрых начинаний по Ленинграду, и не хочет встречаться в своих мемуарах, ни с командованием Ленинградского округа, ни со Ждановым. И ведь, не прикажешь, и не заставишь! Пишет, что

« меня известили, что 23 июняв Ленинград прибудет из Мурманска командующий войсками округа М.М. Попов, а из Москвы — член Политбюро ЦК ВКП(б) А.А. Жданов.

Наступило утро второго дня войны. Я получил срочный вызов в Москву. Уезжая, распорядился, чтобы Военный совет округа поставил в известность уже находившегося в пути А. А. Жданова о намеченном. Позднее мне говорили, что Жданов прилагал много усилий к тому, чтобы быстрее выполнить этот план. В тот же день, то есть 23 июня, я был назначен постоянным советником при Ставке Главного Командования».

Вот так, представитель, « Главного командования »! Чего же не захотел встретиться с командующим округом и членом Политбюро? Испугался, что они сразу «раскусят», зачем ты прибыл в округ? Особенным диссонансом звучит « получил срочный вызов в Москву» . С Новиковым, прямо два сапога — пара. Но, есть небольшая неувязочка: два маршала не договорились насчет Жданова. По-поводу его приезда, правда, как всегда, где-то посередине. Жданов из Сочи заехал, наверное, в Москву, прямо в Кремль к Сталину «пображничать» или «подписать пару приказов на расстрел кристально-честных военных», поэтому и задержался? А в Москву Мерецкова вызвали, наверное, для того, чтобы вручить удостоверение « постоянного советника при Ставке », а то, как же без удостоверения советы давать? Что с ним стало по приезде в Москву, Мерецков вспоминать не любит. Придется напомнить, что следователи на Лубянке не страдают излишней доверчивостью и с трудом верят в сказки про «добрых» дядей, которые очень «любят» свою Родину. Наверное, Жданов по приезду в Ленинград, выяснил цели и задачи, московского визитера из Наркомата обороны или новоиспеченной Ставки, товарища Мерецкова? По времени, это могло совпасть с бомбардировками Финляндии и ее вступлением в войну?

А тут и Д.Г. Павлов вовремя подоспел со своим «покаянием». Короче, взяли, как говорят, « за хобот » Кирилла Афанасьевича, бывшего Главкома Северо-Западного направления, да в кутузку. Сам ли не захотел писать о своем сидение на Лубянке или редактора отсоветовали, но факт, есть факт. Данные об этом эпизоде из жизни Мерецкова в данной книге мемуаров отсутствуют. Разумеется, есть даже воспоминания третьих лиц, которым, дескать, доподлинно известно, что сотворили с «честнейшим» Мерецковым в застенках Берии.

Приведу небольшой отрывок из книги Коняева Н.М. « Власов. Два лица генерала», в которой упоминается и наш герой.

«… На десятый день войны его арестовали (1-е июля), и весь июль и август сорок первого года Мерецков просидел в камере НКВД, где следователь Шварцман дубинкой выбивал из него признание, что Мерецков вместе с врагами народа Корком и Уборевичем планировал заговор против товарища Сталина. Когда Шварцман уставал упражняться с дубинкой, он начинал читать избитому генералу показания его друзей. Сорок генералов и офицеров дали показания на Мерецкова.

Спасла Кирилла Афанасьевича, как утверждает легенда, шутка Никиты Сергеевича…

— Вот ведь какой хитрый ярославец! — сказал он. — Все воюют, а он в тюрьме отсиживается!

Иосифу Виссарионовичу шутка понравилась, и 9 сентября Мехлис и Булганин отвезли „хитрого“ генерал-арестанта на Северо-Западный фронт. Ольга Берггольц записала рассказ чекиста Добровольского, служившего тогда комиссаром 7-й армии, командовать которой сразу после своего освобождения был назначен Кирилл Афанасьевич.

„— Ходит, не сгибаясь, под пулями и минометным огнем, а сам туша — во! — Товарищ командующий, вы бы побереглись.

— Отстань. Страшно — не ходи. А мне — не страшно. Мне жить противно, понял? Неинтересно мне жить. И если я захочу что с собой сделать — не уследишь. А к немцам я не побегу, мне у них искать нечего. Я уже у себя нашел.