Георгий Бердников - Том 7. Литература второй половины XIX в.

Однако Цзэн Го — фань не только повторял и продолжал своего учителя, но и дополнял его, отступая в частностях от тунчэнских канонов. Ему, например, было ясно, что произведения разных эпох отличаются друг от друга, даже если их авторы подражают одним и тем же образцам. Это подводило его к непривычной для тунчэнских ортодоксов мысли о том, что литература не может только копировать и повторять предшественников, что постоянные изменения являются естественным законом ее развития. Вопреки своим учителям, Цзэн Го — фань признавал достоинства прозы параллельного стиля и относил ее к высокой словесности, способной наравне с классической поэзией и прозой древнего стиля прояснять смысл учения о Дао — Пути.

При сравнении с Яо Наем, а тем более с Фан Бао, Цзэн Го — фань казался выразителем более свободных взглядов на литературу, менее строгим в отборе образцов для подражания. На самом деле Цзэн Го — фань просто не видел более разумного пути для упрочения авторитета тунчэнской школы, чем известное подновление и даже развитие уже провозглашенных тунчэнскими корифеями литературных теорий, и это в конечном счете помогло ему умножить ряды сторонников и последователей тунчэнской школы.

Писал Цзэн Го — фань много, но шедевров не создал. Наибольших успехов он достиг в составлении докладов императору и в эпистолярном жанре. В прозе древнего стиля любил писать «предисловия» и «эпитафии». Вскоре после смерти Цзэн Го — фаня вышло собрание его стихов и прозы (1874), а следом — полное собрание сочинений (1874–1876).

Следуя тунчэнской традиции, Цээн Го — фань использовал литературу для утверждения конфуцианских идеалов: он пропагандировал принцип преданности правителю («Записки о Храме Павших Героев в Сянсяне»), прославлял сильную личность, способную вести за собой других, исправить нравы и обычаи и тем самым установить порядок в стране («О таланте»).

Но еще чаще литература служила Цзэн Го — фаню рупором реакционных политических взглядов. И тогда проза древнего стиля приобретала в его творчестве черты актуальной публицистики. Так, в «Манифесте об усмирении гуандунских бандитов» (1854) Цзэн Го — фань обрушивается на участников крестьянского восстания тайпинов, старается показать их злобными разрушителями традиционных нравственных ценностей и грабителями. Изображая взгляды тайпинов как порождение западной ереси, которую надлежит безжалостно искоренить, Цзэн Го — фань считал, однако, что в борьбе с восставшим народом любые средства хороши, в том числе и союз с иностранцами. И тут Цзэн Го — фань уже не заботился о том, какие последствия будет иметь вмешательство иностранцев для столь почитаемого им конфуцианского учения и для поддержания «чистоты национального духа».

Тунчэнцы единодушно отводили Цзэн Го — фаню роль общепризнанного лидера, главы так называемой хунаньской литературной школы. Среди его многочисленных последователей и единомышленников выделялись «четыре главных ученика»: Чжан Юй — чжао (1823–1894), Ли Шу — чан (1837–1897), Сюэ Фу — чэн (1838–1894) и У Жулунь (1840–1903). Читая их произведения, можно выявить некоторые общие черты. Это прежде всего однородность их идейно — политических взглядов: ревностная защита монархического строя и сословной иерархии, преданность правящей династии. Все четверо принадлежали к привилегированному сословию шэньши и служили, занимая различные административные и дипломатические посты.

Ученики Цзэн Го — фаня разделяли его литературные взгляды, следовали в творчестве примеру учителя. Характерная для него склонность к «деловой прозе», т. е. к злободневной публицистике, преобладала и в творчестве его «четырех главных учеников». На современные проблемы они реагировали весьма чутко, сохраняя при этом верность тунчэнским канонам.

Ближайшие ученики Цзэн Го — фаня шли к литературной славе надежным, проторенным предшественниками путем. Однако под влиянием некоторых внешних факторов они уже позволяли себе отступления от тунчэнской ортодоксии. Преодолевая ксенофобию, они стали писать о том, о чем никогда не писали ни Яо Най, ни Хань Юй, ни тем более Конфуций, — о Европе. Сюэ Фу — чэн и Ли Шу — чан, посетившие Англию, Францию и некоторые другие европейские государства в составе китайских дипломатических миссий, опубликовали свои дневники, рассказав соотечественникам о европейских впечатлениях.

Никого из современников, естественно, не удивляло, когда тунчэнцы выступали с такими традиционными и по содержанию, и по форме эссе, как «Биография непорочной девы Ма» Сюэ Фу — чэна, «Записки о поездке в горы Ланшань» Чжан Юй — чжао, «Читая „Комментарии Ван Би к „Лао — цзы“» Ли Шу — чана. Но теперь рядом появились «Записки о Брайтоне» Ли Шу — чана и «Записки о живописи маслом» Сюэ Фу — чэна, и это уже не казалось правоверным тунчэнцам необычным.