Георгий Бердников - Том 7. Литература второй половины XIX в.

Только крушение позитивистских идеалов создало предпосылку для решительного преодоления утилитарной эстетики, а следовательно — для качественного сдвига в развитии реализма. Такой момент наступил в начале 80‑х годов, когда обострение классовых противоречий и рост народного протеста заставили многих писателей усомниться в своих идеалах и буржуазный оптимизм сменился неверием в социально — исцелительные возможности промышленного и научного прогресса.

Стремясь выйти из тупика, в который грозила завести литературу тенденциозность польских позитивистов, критика обращается к опыту французской литературы, прежде всего — к Золя. Однако доктрина автора «Ругон — Маккаров» в целом не встретила поддержки. Лишь позднее, в середине 80‑х годов, из нее были восприняты положения о необходимости изучения «документов» жизни, их «научного» анализа и «абсолютной объективности», не считающейся ни с какими нравственно — воспитательными требованиями.

Развитие реалистического метода знаменуется в 80‑е годы отказом от упрощенных приемов тенденциозной литературы. Принцип преломления действительности сквозь призму видения самих героев стал решительно вытеснять назойливый авторский комментарий с неотъемлемыми от него нравоучениями. Возросла тяга к объективному изображению людей и к правдоподобию образов, под которым в то время нередко подразумевали типичность. Наивная схема деления персонажей на положительных и отрицательных была отброшена. Польские реалисты, повторяя опыт Диккенса, Гоголя, тщательно описывали обстановку, которая связывала образ героя множеством нитей с материальными условиями быта, определявшими мысли, чувства, переживания и вообще весь склад его характера. Полнота бытовой детализации — также показательная черта реалистического стиля той эпохи. В это время получают распространение широкие, эпические обобщения, подготовленные реалистической новеллистикой предыдущего этапа. Ее достижения синтезировались в повестях и романах, причем сатира все резче выступала в социально — бытовом романе, ставшем в реалистической прозе той поры самым представительным жанром. Его развитию польская литература больше всего обязана Ожешко и Прусу.

Элиза Ожешко (1841–1910) родилась в семье богатого и образованного помещика. Воспитанная на чтении польских просветителей, французских энциклопедистов и английских позитивистов (Г. Бокль, Г. Спенсер и Д. С. Милль), она вошла в литературу как поборница демократизма, гуманности и технического прогресса. Уже в ее первом произведении — в рассказе о смерти влюбленной крестьянской пары «В голодные годы» (1866) — прозвучал обращенный к писателям призыв спуститься к социальным низам. Но захватившее Ожешко движение позитивистов надолго ограничило ее писательские интересы светскими салонами и конторами делового мира.

Ранние сочинения Ожешко — это ярчайшие образцы тенденциозной позитивистской прозы, проникнутой резонерством и назидательностью. Молодая писательница с жаром бичевала порочность традиционного воспитания («Дневник Вацлавы», 1867), хозяйственную неприспособленность и праздность шляхты, ускорявшие ее разорение («Эли Маковер», 1875; «Семья Брохвичей», 1876). Мишенью ее гневных нападок были тупость провинциального мещанства («В клетке», 1869), сословная спесь и моральная неразборчивость аристократии («Помпалиньские», 1876) и т. д. Как в публицистике, так и во многих повестях и романах она отстаивала идеи эмансипации женщин («Марта», 1873, и др.). Писательница интересовалась положением евреев в Польше и кроме ряда рассказов написала на эту тему роман «Меир Езофович» (1878), получивший, как и «Марта», общеевропейскую известность.

Разлад между позитивистской верой в благотворность буржуазных преобразований и действительными впечатлениями писательницы от жизни, который обострился в конце 70‑х годов, привел к творческому перелому, когда она от восхваления благ буржуазной цивилизации перешла к ее критике. На распространение социалистических идей Ожешко откликнулась целым циклом романов («Призраки», 1880, и др.). Отвергая социалистические идеи, она вместе с тем с уважением отзывалась о самопожертвовании нового поколения бунтарей, мечтавших об общественном переустройстве. Обострение классовой борьбы вновь приковало внимание Ожешко к жизни низов, и прежде всего белорусских крестьян, трагедию которых она раскрыла в своих знаменитых повестях «Низины» (1884), «Дзюрдзи» (1885) и «Хам» (1886). С изменением отношения к действительности иной стала и поэтика Ожешко: из ее прозы исчезают схематизм, иллюстративность и морализаторство, повышается объективность показа героев, пластичность рисунка, психологическая глубина и тонкость обрисовки характеров.