Юрий Виппер - Том 8. Литература конца XIX — начала XX вв.

Накапливание реалистических тенденций в литературах Ближнего и Среднего Востока соответствует уже новому этапу литературного развития. Для наиболее развитых литератур — это 10‑е годы XX в. Литературная эпоха 10‑х годов опирается на новый подъем национально — освободительного движения в странах Ближнего и Среднего Востока. Большую роль в пробуждении народов этих стран сыграла революция 1905 г. в России. Это влияние распространилось не только на общественную, политическую, но и духовную жизнь народов.

В 10‑е годы заметные сдвиги происходят в египетской, сирийской, персидской литературах. Они охватывают и публицистику, и поэзию, и прозу. В Египте, например, литература отказывается от языка рифмованной прозы, а в Сирии и Ливане в начале XX в. возникает романтическая школа поэтов, которые отходят от традиционных жанров. Появляются рервые реалистические произведения, созданные под воздействием русской классики (М. Нуайме, А. Хаддад). В Иране эпоха 10‑х годов получила наименование «Эпохи пробуждения». А глашатаями революции выступили поэты — традиционалисты. Среди них особое место занял Малек — ош — Шоара Бахар. Новые тенденции обнаруживаются также в курдской литературе, литературах Ирака и Афганистана.

В 10‑е годы в сложных, противоречивых литературных процессах все более четко обозначаются национальные черты. Ибо становление новых литератур Ближнего и Среднего Востока идет как становление литератур национальных.

Конец XIX — первые десятилетия XX в. — это сложный, динамичный, полный противоречий отрезок турецкой истории. Танзимат — политика реформ — несколько ослабил переживаемый империей экономический и политический кризис, но не смог его разрешить. Османская империя превращается в арену борьбы великих держав за мировое господство. И пресловутый «восточный вопрос», вопрос о разделе наследства «больного человека», как именовали в XIX в. на Западе Османскую империю, принимает все более конкретные очертания. Драматическое разрешение «восточного вопроса» произойдет после поражения Турции в первой мировой войне. Но уже к концу XIX в. некогда могущественная империя низведена до уровня полуколонии и занимает свое место среди стран, «политически, формально самостоятельных, на деле же опутанных сетями финансовой и дипломатической зависимости» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 383). Страна начинает жить как бы в двух измерениях: старое и новое. Это деление проходит через все жизненные сферы турецкого общества. Заметно оно и в сфере духовной. Но традиционное господствует. Так будет продолжаться до победы национально — освободительного движения (1922) и провозглашения в стране республики (1923).

Согласно национальной периодизации истории Турции, последние десятилетия XIX — начало XX столетия — это так называемая эпоха «зулюма», которая длилась тридцать лет. Точкой отсчета общественной драмы стал конец 70‑х годов: разгон султаном первого турецкого парламента, крах первой конституции и последующие репрессии против прогрессивно мыслящих политических деятелей, писателей, журналистов. С этого времени в историю страны вошло понятие «абдулхамидовский режим» как синоним тирании, жесточайшей политической реакции («зулюм»).

В 90‑е годы насилие, гнет, политическая вакханалия достигают своей кульминации. С введением в качестве регламентирующего начала всей общественной и частной жизни так называемых запретных списков (списков запрещенной и подлежащей изъятию литературы) в стране полностью воцаряется дух средневекового мракобесия. В эти списки включены произведения художественной литературы европейских и турецких авторов, научная литература, в частности труды по истории Турции, написанные Ламартином, Хаммером, Ахмедом Вефиком пашой. Под запретом оказались Монтескье, Вольтер, Руссо, Корнель, Расин, Байрон, Гюго, Шиллер, Золя, Л. Толстой и др. Из турецких авторов первыми в запретных списках были названы имена турецких просветителей и общественных деятелей: Намыка Кемаля, Зии паши, Али Суави. И наконец, по высочайшему повелению был введен запрет на слова. Среди запрещенных слов оказались: «забастовка», «революция», «свобода», «тирания», «равенство», «республика», «герой», «интернационализм» и другие подобные им. Особую группу составили слова типа: «покушение», «отравление», «убийство» и т. д.

Политика запретов не обошла и театр. Жалкое существование влачила в этих условиях турецкая печать («пресса — евнух», «газеты с кляпом во рту»). Писатель — современник Халид Зия в своих мемуарах «Сорок лет» оставил впечатляющую зарисовку придавленной «зулюмом» столицы, Стамбула: «Темные улицы словно оцепенели от страха. И нужно большое мужество, чтобы попасть из одного конца города в другой. Шпионы, шпионы… Все боялись друг друга: отцы — детей, мужья — жен… Никто — ни бедный, ни богатый, ни благородный, ни человек незначительный — ни на одно мгновение не мог быть спокоен за свою жизнь, честь, имущество».