Обучение было плохое по программе и слабое по исполнению. Пехотный полк мог насилу в час построиться, да и то в замешательстве. Построение конницы производилось также очень мешкотно; атака тяжелой кавалерии делалась рысью; регулярная кавалерия полагала свою силу в огнестрельном действии. Артиллерия не опережала своими качествами другие роды оружия. Маневрирование войск большими массами почти не существовало. Построение дивизий или корпусов походило на совершенный хаос, поход был очень медленный и беспорядочный. Обозов при войсках находилось несоразмерно много: при 90,000-ной армии, шедшей к границам Пруссии, считалось больше 50,000 повозок. Разведывательная и сторожевая служба пребывали во младенчестве, офицеры в ней ничего не смыслили. Лагери разбивались где попало, без учета гигиенических и тактических условий. Некомплект полков увеличивался вследствие дурной организации обозной части и злоупотреблений низших начальников: ротные командиры брали себе прислугой по 10-12 человек, около трети полка состояло при обозе. Дисциплина была строгая, но внешняя и воспитательного значения не имела. Грабежи всюду сопровождали русскую армию, грабили все без исключения; тут действовала не столько жажда наживы, сколько какой-то инстинкт разрушения, особенно у казаков. Слабость сознательной дисциплины выказывалась не только у солдат, но и у офицеров, и выражалась ненормальными отношениями начальства между собой и к нижним чинам. Несмотря на обязательность военной службы для дворян, понятие о субординации оставалось им чуждым. Они были больше господами, чем офицерами, и на нижних чинов смотрели, как смотрел барин на мужика.
Недостатки русской армии выкупались её достоинством - стойкостью. Так было тогда, в Семилетнюю войну, так случалось неоднократно и после, и чем ниже были качества командующих, тем ярче бросалась в глаза эта особенность русского солдата.
Армия Фридриха Великого отличалась от союзных армий весьма существенно. Она была лучше вооружена; строевое обучение было доведено до тонкости, может излишней, но этот излишек наглядно увеличивал разницу между войсками хорошо обученными и плохо обученными. Пехота стреляла гораздо лучше всякой другой; кавалерия производила атаки быстро, холодным оружием; материальная часть артиллерии значительно изменилась и улучшилась. Тонкий строй был принят как обыкновенный порядок для боя и маневров в присутствии неприятеля, введены большие каре против кавалерии и сомкнутые дивизионные колонны. Прусская армия маневрировала в степени, близкой к совершенству; быстро переходила из походного порядка в боевой; походные движения исполняла как учебные; часто бивуакировала, чтобы не таскать за собой шатров; часто продовольствовалась у обывателей; имела с собой лишь самый необходимый обоз. Все это делало Фридрихову армию поворотливой и подвижной до того, что он позволял себе безнаказанно сосредоточение войск в виду неприятеля, фланговые марши на пушечном от него выстреле, движение через страну, угрожаемую тремя армиями, добровольное пожертвование своими операционными линиями, т.е. все то, о чем его противники и думать не смели. В прусской армии была чрезвычайно строгая дисциплина, без чего невозможно было достигнуть педантической точности обучения. В солдате буквально исчезал человек; от него требовалась только механическая исправность действия. Военные законы изобиловали самыми варварскими наказаниями; ничто не проходило даром, всякая вина была виновата; взыскания назначались и производились с такою же точностью, с какою дрессировалась армия. Вообще дисциплина прусской армии была доведена до степени, о которой в нынешнее время трудно даже составить понятие. Все эти элементы, и худые и хорошие, имели свой резон при духе, оживлявшем Фридрихову систему, оттого она и достигла в руках своего создателя таких блестящих результатов.
Суворов оставил армию и возвратился в Россию в 1762 г., отец его тоже, только в разное время и по разным причинам. Василий Иванович был отозван по воцарении Петра III, так как слишком усердно соблюдал во время своего управления Пруссией русские государственные интересы и мало заботился о приобретении между пруссаками популярности. По всей вероятности, до Фридриха доходили невыгодные о нем вести, а этого было достаточно, чтобы сделаться неугодным Петру III. Суворов-сын уехал позже; он был послан в Петербург с депешами, представился Императрице и собственноручным её приказом 26 августа произведен в полковники с назначением командиром Астраханского полка.
Читать дальше