Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Благодаря этим усилиям северокорейскому руководству удалось создать уникальную информационную среду. С начала 1960-х и до конца 1980-х годов рядовой северокореец знал о внешнем мире мало, а то немногое, что он знал (или считал, что знает), было в основном одобрено идеологическими и политическими властями. Ситуация, правда, стала меняться в конце 1980-х, когда система эта начала разваливаться под натиском экономических проблем и давлением новых технологий.

Северная Корея – страна киноманов. По крайней мере, в 1987 году «Радио Пхеньяна» заявило, что средний северокореец посещает кинотеатр 21 раз в год. Южнокорейские социологи, которые в середине 1990-х годов проводили опрос среди находящихся в Южной Корее северокорейских беженцев, приводят очень похожую цифру – 15–18 посещений в год. Для сравнения, в то же самое время среднестатистический житель Южной Кореи ходит в кино всего 2,3 раза в год.

Власти поддерживают развитие кинематографа. Особую роль в этом играл Ким Чен Ир, который уделял киноиндустрии огромное внимание. Полководец был известным киноманом уже в университетские годы. В начале 1960-х годов Ким Чен Ир, тогда учившийся в университете имени своего отца, использовал свое особое положение для организации закрытых просмотров иностранных фильмов. Эти фильмы импортировали в очень небольшом количестве копий – фактически для личного потребления сына Великого Вождя, его друзей и подруг. Со временем он инициировал и постоянно держал на личном контроле так называемую операцию № 100 – систематическую закупку копий зарубежных фильмов и их отправку в КНДР, где эти фильмы мог смотреть он сам, его окружение, а также избранные северокорейские кинематографисты. Это было необходимо в том числе и потому, что в конце 1960-х годов Ким Чен Ир, который как раз тогда утверждал себя в качестве наследника, некоторое время был фактическим руководителем кинематографа страны.

Главными темами северокорейского кино десятилетиями оставались революционный энтузиазм масс и происки врагов. Однако с течением времени становилось ясно, что политически правильные фильмы о героических сталеварах и мудрых секретарях заводских парткомов не пользуются особой популярностью у северокорейских зрителей, которые всегда искали им альтернативу. Долгое время такой альтернативой служили боевики местного производства, скроенные по лекалам мирового кинематографа, но насыщенные «правильным» политическим содержанием. В роли злодеев, которые в итоге получают по заслугам, в этих боевиках выступают американцы, японцы, их корейские пособники или реакционные помещики. Первые такие фильмы появились в середине 1980-х годов, и северокорейцы спешили на «Хон Гиль Дона» (корейский вариант вечной истории про Робин Гуда, действие которой происходит в XVII веке) или на «Приказ № 027» (о подвигах северокорейских спецназовцев во время Корейской войны).

Однако главную альтернативу официозу, который даже самые искренние сторонники режима считают скучным, в КНДР составляли и составляют иностранные фильмы. До начала нулевых иностранный кинематограф в Северной Корее был представлен почти исключительно фильмами социалистических стран. При этом попадали на экран только те фильмы, которые соответствовали суровым требованиям северокорейской идеологии (или, по крайней мере, не противоречили ей слишком уж явно). В 1950-е годы, когда собственного кинопроизводства в стране фактически еще не существовало, а отношения с СССР, Китаем и странами Восточной Европы были дружественными, на северокорейском экране доминировали советские и китайские фильмы, равно как и фильмы из других социалистических стран. Однако в начале 1960-х отношения Пхеньяна с Москвой испортились, и с тех пор Советский Союз, как и большинство социалистических стран Восточной Европы, стал восприниматься как источник опасного ревизионизма. На пару десятков лет советские фильмы почти исчезли из северокорейского проката, так что на протяжении 1960–1980-х годов иностранное кино в КНДР было представлено более идеологически выдержанными фильмами из маоцзэдуновского Китая, Албании, Румынии и, как ни странно, весьма либеральной Югославии (впрочем, в Югославии закупались в основном истории о героических партизанах). Только в начале 1980-х, в период очередного потепления отношений, советские фильмы опять появились на северокорейских экранах.

Официальных статистических данных по северокорейскому прокату в открытом доступе нет, но, похоже, одним из самых кассово успешных в его истории был советский фильм 1979 года «Пираты ХХ века», который, кстати, стал и самым кассовым фильмом за всю историю советского кинематографа. Читателям младшего поколения, которые едва ли видели этот фильм, можно напомнить, что речь там идет о моряках советского торгового флота, которые, используя разнообразные восточные единоборства и стреляя из пистолетов от живота, разносят в клочья базу пиратов где-то на острове в Тихом океане.