Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Впрочем, «Кванбок» – это магазин для продвинутого среднего класса, для верхних 25 % населения Пхеньяна, то есть для людей зажиточных, но не богатых. Если у человека есть желание и возможность потратить серьезные деньги на товары премиум-класса, то в 2015–2017 годах такому элитному покупателю надо было отправляться в один из так называемых сингапурских магазинов – в «Пуксэ» или в «Рюгён». Свое народное название эти магазины получили из-за того, что их снабжением занимается сингапурская фирма – точнее, две разные фирмы, принадлежащие одному и тому же лицу. Точнее будет сказать, что сингапурцы снабжением элитных магазинов «занимались». В начале 2018 года иностранные журналисты узнали об идущих через Сингапур в Северную Корею поставках предметов роскоши, изделий знаменитых люксовых брендов, которые формально экспортировать в эту страну нельзя из-за санкций ООН. Последовал скандал, глава фирм-поставщиков оказался в Сингапуре под следствием, и дальнейшая судьба «сингапурских магазинов» неясна. В любом случае в «сингапурских магазинах» есть и сумки от Hermés и Chanel, и парфюмы знаменитых французских компаний, и вообще товары люксовых брендов, до которых восточноазиатские толстосумы всегда были большими охотниками. Отовариваются там богачи – точнее, их жены и любовницы, те, для кого не составляет особой проблемы потратить на дамскую сумочку от Chanel несколько сотен долларов.

Если «сингапурские магазины», доступ в которые, кстати, иностранцам закрыт, – это магазины для элиты, для верхнего 1 %, а «Кванбок» – магазин для продвинутого среднего класса, то как обстоят дела с магазинами для народа? Надо признать: и в народных магазинах дела с товарами при Ким Чен Ыне обстоят куда лучше, чем когда-либо на памяти ныне живущих граждан КНДР. Даже в маленьких провинциальных магазинах есть и овощи, и фрукты (включая импортные – бананы и ананасы везут из Китая, и они в итоге добираются даже до райцентров), и рыбные консервы, не говоря уж о всяческой конфетно-чипсовой продукции. Разрыв в уровне жизни между верхами и низами растет, как и следует ожидать при переходе к рыночной экономике, но при этом, хотя богатые и богатеют, бедные отнюдь не беднеют.

Для большинства северокорейцев 1990-е были десятилетием голода и нужды, смертей родных и друзей, временем разорения и распада общества. Но касается это далеко не всех: для некоторых предприимчивых, жестоких, трудолюбивых и хитрых людей это было в некотором смысле золотое время: в этот период человек без капиталов и связей мог создать состояние всего за несколько лет (правда, с высокой вероятностью он мог и сгинуть в процессе).

Многие (но не все) схемы обогащения 1990-х годов были бы незаконными в любом государстве, не говоря уже о Северной Корее. Эти схемы включали производство наркотиков и торговлю ими, а также торговлю контрафактными табачными изделиями и антиквариатом – как настоящим, так и поддельным. Торговля антиквариатом, расцвет которой пришелся на промежуток примерно с 1995 по 2005 год, с точки зрения прибыльности – и риска – уступала тогда только наркоторговле. В центре этой торговли оказался селадон – местный сорт керамики времен династии Корё (Х – XIV века), который всегда высоко ценился на международном рынке антиквариата. При династии Корё основные центры производства корейского селадона располагались на территории нынешней Северной Кореи. Главные из них находились в районе города Кэсона, чуть севернее ДМЗ, то есть фактической границы между Севером и Югом. Таким образом, получилось, что в земле КНДР хранится немало драгоценной древней керамики.

До 1980-х годов этот археологический факт не имел большого значения. Северокорейские крестьяне, вероятно, время от времени натыкались на забытые захоронения, находя там древние горшки необычного вида. До 1980-х годов Северная Корея была идеальным полицейским государством, почти полностью изолированным от внешнего мира. Соответственно, крестьяне (да и чиновники) не могли извлечь выгоду из этих открытий: связаться с дилером, готовым заплатить за такой антикварный предмет, было невозможно – да и мысль такая им в те времена, скорее всего, просто не могла прийти в голову. Поэтому находки, вероятно, оказывались в итоге в руках археологов и со временем попадали в музейные коллекции, чему можно было только радоваться.

Ситуация начала меняться в конце 1980-х годов, когда некоторые этнические корейцы из Японии, мигрировавшие в Северную Корею в 1960-х годах и поддерживавшие контакты со своими оставшимися в Японии родственниками, узнали, что керамические изделия эпохи Корё стоят в Японии безумных денег. Они и стали посредниками, и первые антикварные предметы, втайне откопанные местными жителями, начали уходить из страны и появляться на японском рынке антиквариата. С середины 1990-х этих стимулов для развития черного рынка антиквариата становилось все больше. Крестьяне голодали и умирали, система полицейского контроля рушилась, граница с Китаем становилась все прозрачней, работники правоохранительных органов, сами часто недоедавшие, все чаще брали взятки.