Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Однако Ким Ир Сен добился этого успеха в том числе и потому, что представляемая им идеология отражала желания и мечты большинства северокорейцев тех времен, их представления о том, как должно быть устроено идеальное общество. Модель, которую предлагал Ким Ир Сен и в которую он сам, скорее всего, искренне верил, можно описать как «уравнительную крестьянскую утопию с элементами национализма». Неясно, чего в ней было больше: марксизма-ленинизма советского толка или традиционного восточноазиатского крестьянского самосознания. Неслучайно, что эта модель так похожа на то общество, которое пытались создать, например, участники крестьянского восстания тайпинов в Китае в XIX веке.

Ким Ир Сен мечтал о стране, в которой деньги и богатство не будут значить ничего, в которой все простые люди будут почти равны, хотя люди, отобранные государством как особо талантливые и достойные, станут чиновниками и в силу этого будут иметь некоторые привилегии. Граждане этой страны будут совместно трудиться и бороться, вместе и в едином порыве энтузиазма продвигаясь к великим целям, которые поставит перед ними мудрый вождь (в роли последнего Ким Ир Сен видел себя). Работать они будут не ради улучшения своего личного материального положения, не ради мелкого мещанского благополучия, а ради процветания народа, при этом главными силами, которые поведут их на трудовые подвиги, будут их патриотизм и преданность государству и Партии. Они будут гордиться своей нацией, которая вернет принадлежащее ей по праву почетное место на мировой арене.

Хотя Ким Ир Сен и говорил о материальном изобилии, все равно подразумевалось, что разумный размер потребностей в обозримом будущем будет определять государство. Неслучайно Ким Ир Сен, в отличие от многих руководителей социалистических стран, не очень стеснялся карточной системы. В своих речах он говорил о ней как явлении вполне позитивном, а не как о каком-то «неизбежном зле». Можно предположить, что, с его точки зрения, ничего особенно постыдного в этой системе не было, поскольку именно через карточную систему государство обеспечивало всем своим жителям справедливый и соответствующий их рангу доступ ко всему, что оно считало необходимым для нормальной жизни.

Следует сказать, что тот уровень потребления, который Ким Ир Сен считал разумным, был очень скромным. В 1964 году, выступая на одном из партийных форумов, Ким Ир Сен пообещал населению, что скоро в Северной Корее наступит хорошая жизнь, почти утопия, для описания которой он выбрал чеканную формулу, которая потом бессчетное число раз цитировалась в официальных северокорейских документах. Он сказал: «В недалеком будущем мы станем самой счастливой страной мира, в которой [люди] будут есть вареный рис, суп на мясном бульоне, жить в доме с черепичной крышей и носить одежду из шелка». Как видно, запросы были весьма скромные. Впрочем, надо помнить, что и в те времена (и сейчас) рис в Корее был пищей элиты, простонародье видело его только по праздникам, а в остальное время ело вареную кукурузу с ячменем. Суп на мясном бульоне появлялся на столе начальства, каковым в совсем уж старые времена был помещик, а во времена, когда Ким Ир Сен раздавал свои обещания, таковым стал партработник, внешторговец или интуристовский гид. Одежду в начале 1960-х носили в основном домотканую (сейчас – в основном китайский импорт), а дома были под соломой (сейчас такие тоже есть, но мало). В общем, полвека назад Ким Ир Сен пообещал населению именно тот рай, о котором веками мечтал корейский крестьянин, ни больше ни меньше. На большее не замахивались ни крестьянин в своих мечтаниях, ни Ким Ир Сен в своих обещаниях.

Определенный уровень неравенства при этом все-таки допускался и даже считался необходимым: считалось нормальным, что, когда простой человек ест по чашке риса, чиновнику (по определению – человеку более достойному) будет доставаться, скажем, полторы чашки и еще немного мяса. Тем не менее подразумевалось, что разрыв между управляемыми и управляющими будет не слишком велик. И действительно, как мы видели, даже высшее чиновничество во времена Ким Ир Сена, хотя и жило много лучше простонародья, в роскоши не купалось. По-настоящему роскошно жил тогда только сам Ким Ир Сен и члены его семьи.

Судя по всему, веру в эту утопию на ранних этапах северокорейской истории разделяла значительная часть населения, которое в основном тогда состояло из вчерашних крестьян. Она была во многом реализована, но ожидаемых результатов не принесла. Наоборот, результатом усилий пхеньянских мечтателей стали экономическая стагнация и нарастающее отставание от Юга. Тем не менее до конца своих дней Ким Ир Сен оставался достаточно популярным человеком, а после своей смерти, причем довольно быстро, превратился в памяти людей в воплощение порядка и стабильности.