Карен Юзбашян - Армянские государства эпохи Багратидов и Византия IX–XI вв.

Как известно, на протяжении всего средневековья действенную роль играли представления об идеальной «семье», которая объединяла и правителей, и их народы. Эти представления уходят в глубокую древность. Ф. Дёльгер, который наиболее глубоко и всесторонне изучил этот феномен [348] Dölger, 1953, с. 35, 52. , отдельные его элементы обнаруживает во времена Диоклетиана, а еще раньше — у Птолемеев и других диадохов. Мистическая «семья» правителей была в то же время реальным политическим институтом, регулирующим международные отношения, а термин, определяющий степень и характер родства, становился правовым титулом — ein Rechtstitel [349] Dölger, 1953, с. 36. . Титулы, которые прилагались к контрагентам византийского императора, определяли их место (так же как и место подданных этих народов) в системе, построенной по иерархическому принципу [350] Основные работы Ф. Дёльгэра: Dölger, 1953, с. 34–69, 159–196. Взгляды Ф. Дёльгера лежат в основе новейших исследований; см. например: Tapkova-Zaimova, 1971, с. 290; Медведев, 1972, с. 416 и сл., и др. .

Применительно к IХ — Х вв. эта своеобразная «семья» строилась по следующему признаку. Во главе ее стоит, разумеется, император — духовный «отец», наделенный patria роtestas [351] Dölger, 1953, с. 42. , хотя при этом он своим духовным отцом признает римского папу [352] De cerim. I, с. 686. 5–10. . Отношения между императором и прочими членами этой «семьи» конституировались по трем линиям. На высшей ступени находились «братья» императора [353] См. Ostrogorsky, 1956–1957, с. 11–12. , причем здесь фактическое соотношение сил могло дать повод претендовать на известное равноправие. Далее шли сыновья императора, а на низшей ступени находились φίλοι — «друзья». Полагают, что спиритуализация системы произошла в IX в. когда появилось определение πνευματικός [354] Dölger, 1953, с. 67–68. . Система духовных родственных связей и относящаяся к ней терминология принадлежали исключительно международно-правовой сфере. Эта система предполагала, по-видимому, только двойные связи: византийский император — его иноземный контрагент. Духовные сыновья императора не становились духовными братьями, а «друзья» императора между собой вполне могли оказаться врагами.

Анализируя структуру «семьи правителей и народов», Ф. Дёльгер считал, что ниже «друзей» располагались еще две категории правителей. Это были: а) правители, которые (еще) не стали «друзьями», не имели титула по «родству», а определялись по иным особенностям обращения и протокола; б) те, кто, по мнению византийского двора, признавал суверенитет императора в качестве его подданных, δούλοι. Подобная постановка вопроса может привести к неверным суждениям. В действительности речь идет не о различных категориях правителей, а о разных системах их зависимости (мнимой или действительной) от василевса, каждая с собственным отсчетом степени зависимости. Нельзя поэтому считать, что правители первой из отмеченных выше категорий стояли ниже «друзей» — они были попросту вне «семьи правителей и народов». Различные системы функционировали, в общем, самостоятельно, но могли накладываться друг на друга. Одно и то же лицо могло носить титул по «родству» и одновременно относиться к обеим из отмеченных Ф. Дёльгером категорий. Армянская действительность изобилует примерами подобного рода, о чем речь пойдет ниже [355] Dölger, 1953, с. 42. .

В составе ««De cerimoniis»» [356] De cerim. II, 48. сохранился драгоценный документ — формулы инскрипций официальных посланий, адресуемых иноземным правителям. По существу, это руководство, которое распространялось на одну из важных сторон дипломатической переписки и призвано было обеспечить точность при составлении соответствующей грамоты. Документ составлен во времена Константина Порфирородного и его сына, будущего Романа II, и датируется, таким образом, 944–959 гг. Но в основе его лежит более ранняя практика [357] De cerim. I, с. 686. 4–692. 2; Bury, 1907, с. 217, 226, ср. Dölger, 1953, с. 37, примеч. 4. . В документе имеются пометки, которые отражают существенные изменения в протоколе. Для наших целей важно отметить, что отраженная в этом документе практика в определенной сфере распространялась на Армению со времен царя Ашота I Багратуни, т. е. с 886 г.

В 48-й главе трое адресатов названы «духовными сыновьями» византийского императора — это правители Великой Армении, Алании и Болгарии [358] De cerim. I, с. 687.3, 688.7, 690.11, 14. . «Великая Армения» — это не географический, а политический термин, который византийцы прилагали не к заевфратской территории, населенной армянами, как в прошлом, а к царству Багратидов. Говоря об Ашоте I, Константин Порфирородный именует его архонтом архонтов Великой Армении [359] DAI 1,44/13–14.. . Именно к царству первых Багратидов прилагается это название и в ««De cerimoniis»» [360] De cerim. I, c. 686.22–23, 687.3. . Страна же в этих источниках обозначена просто как «Армения» [361] DAI 1, 22/14, 23, 44/128; De cerim. I, с. 687.9–13, 688.19. . «Великой Арменией» назовет это царство Скилица применительно ко времени Йовханнэса-Смбата и Гагика II [362] Скил., с. 385.39, 435.84, 93, 436.12, 437.35. , а в дальнейшем это наименование будет фигурировать в названии фемы. В политическом смысле употребляли это название и сами армяне. Так, Гагик I Багратуни именуется как царь Мец Хайк-а , «Великой Армении» [363] Ас., с. 285. . Таким образом, одним из духовных сыновей императора был царь Великой Армении. К другим армянским царям этот титул не прилагался.