Карен Юзбашян - Армянские государства эпохи Багратидов и Византия IX–XI вв.

Мовсэс Каланкатуаци титулует Ашота «ишханом Армении» по отношению к тому периоду, когда тот наверняка был ишханац ишханом [233] Мов. Кал., II, с. 62–63. .

В 867 г. спарапетом Армении при Ашоте был его брат Смбат. Это уникальное свидетельство сохранилось в надписи на церкви св. Григория в Аруче [234] Атлас, с. 177, № 12, табл. X. .

Таков список лиц, принадлежность которых к институту первенствующего князя, за одним или двумя исключениями, можно считать бесспорной. Следует подчеркнуть, что, начиная с Сахака Багратуни (5.5), самоуправление армян реализуется не только в наличии первенствующего князя, но и спарапета, назначенного из местной знати. При Ашоте Багратуни (5.6) спарапет не назван, но это обстоятельство связано скорее с недостаточной информацией, а не с перерывом в действии института.

Значительно сложнее обстоит дело с личностью Йовханнэса, сына Сахла Смбатеана (Сахла ибн Сунбата арабских авторов), правителя Шакэ. В 837 г. Сахл схватил Бабека, вождя хуррамитов, и передал его арабскому правителю «Арминии» Афшину. Мовсэс Каланкатуаци говорит, что в благодарность за его действия Сахлу была пожалована «ишханская власть над Арменией, Грузией и Албанией, дабы он правил ими царственно». Далее, говоря о сыне Сахла, Йовханнэсе, Мовсэс Каланкатуаци утверждает, что в 838 г. тэр тэранц Йовханнэс, который стал тэром Армении, Грузии и Албании, испросил у халифа территории Булхара, Хойта и Патгосац [235] В старых изданиях этот отрывок отсутствует, см.: Ар., 1897, с. 152; Dowsett, 1957, с. 459; Movs. Dasx., с. 217; Адонц, 1948, 125 и сл. . В определенном смысле формы тэр тэранц и ишхан ишханац можно рассматривать как равнозначные. В связи с этим нами было высказано предположение, что названный выше Йовханнэс, сын Сахла, власть которого распространялась на Армению, Грузию и Албанию, т. е. арабскую «Арминию», в 838 г. был первенствующим князем [236] Юзбашян, 1975, с. 34–35. .

Эта точка зрения встретила возражения Г. С. Григоряна, который усмотрел противоречие в изложении Мовсэса Каланкатуаци — в одних и тех же словах автор описывает власть и Сахла и Йовханнэса. Кроме того, замечает Г. С. Григорян, известно, что в 853 г., как это явствует из надписи на стене монастыря св. Йакоба в Мец Аранке, Йовханнэс был всего лишь князем Албании. Таким образом, заключает Г. С. Григорян, сведения византийских авторов об участии в походе халифа Мутасима против Амория (838 г.), архонта архонтов, касаются Багарата Багратуни [237] Григорян, 1981, с. 15. 238 .

Эти возражения не очень убедительны. Когда Сахл схватил Бабека, его фамилия сразу приобрела огромный вес, и именно это обстоятельство стремится подчеркнуть прежде всего Мовсэс Каланкатуаци в своем более литературно-эпическом, чем историческом повествовании. Далее, совершенно не обязательно, чтобы первенствующий князь, назначенный в 838 г., оставался в той же роли и в 853 г. Отметим, что в 238 г. х. сын Сахла ибн Сунбата, которого Табари именует Муавией, был уведен в плен Бугой [238] Табари, 3, с. 1414. . 238 г. х. соответствует 23 июня 852 — 11 июня 853 г., так что лицо, упомянутое в надписи из Мец Аранка, по-видимому, не Йовханнэс, а Муавия. В целом ни один факт не исключает возможности того, что в период ликования по поводу пленения Бабека Йовханнэс стал первенствующим князем. Но сомнения по поводу такого назначения действительно остаются. Признав факт назначения Йовханнэса, мы должны будем признать, что система, согласно которой первенствующими князьями назначались армянские нахарары, в 838 г. (один-единственный раз!) оказалась нарушенной. Тем самым оказалась бы нарушенной и другая традиция — со времен Ашота Багратуни Мясоеда, т. е. по крайней мере с начала IX в., эту должность замещали Багратиды, а в VIII в. эта традиция была нарушена всего два раза. Правда, Н. Г. Адонц доказывает, что и Смбат, отец Сахла, был Багратидом. Но даже если исследователь прав, потомки Смбата оказываются отщепенцами, их судьба никак не связана с историей клана Багратидов. Поэтому при нынешнем состоянии источников было бы рискованно опираться на единичное известие Мовсэса Каланкатуаци и включать Йовханнэса в список первенствующих князей с той же долей уверенности, что и в остальных десяти случаях.

Как бы ни были значительны прерогативы отдельных правителей из местной знати, армяне не отождествляли жалованное им самоуправление с подлинным суверенитетом. Суверенитет, в их представлениях, мог быть выражен лишь утверждением собственного царского престола, восстановлением института царской власти. Эта идея фигурировала в качестве реальной политической доктрины, в источниках сохранились данные, которые позволяют утверждать, что предпринимались попытки ее осуществления на практике. В то же время эта идея отражена и в некоторых легендах, призванных так или иначе удовлетворять ностальгические мечтания об утраченном царском престоле.