Юрий Алексеев - Освобождение Руси от ордынского ига

Общей чертой независимых друг от друга известий Софийско-Львовской и Вологодско-Пермской летописей является отражение недовольства и тревоги горожан ввиду угрозы столице со стороны войск Ахмата. Это недовольство и тревога вполне понятны — именно рядовые горожане Москвы («чернь», как их именует Вологодско-Пермская летопись) больше всего подвергаются опасности в случае осады Москвы татарами. Уже само сожжение посада и необходимость переселиться со всем скарбом в тесноту Кремля является для горожан большим бедствием. [418] Ропот горожан — весьма правдоподобное явление, в разной степени уловленное в обоих рассматриваемых рассказах. Если в рассказе Вологодско-Пермской летописи недовольство горожан только смутно угадывается, читается между строк, то софийско-львовский рассказчик говорит о нем подробно и достаточно красочно.

Таким образом, мы имеем возможность прийти к выводу, что ропот московских горожан, по всей вероятности, действительно имел место. В пользу этого вывода говорят, во-первых, относительно независимые друг от друга показания двух источников, во-вторых, правдоподобность самого факта, вытекающая из бесспорно известной ситуации.

Сделанный нами вывод заставляет пойти дальше и поставить вопросы: какой характер имел «ропот горожан»? Как он отразился на ходе последующих событий?

Ответ на первый вопрос чрезвычайно затруднен спецификой дошедшего единственного свидетельства. Речи горожан, приводимые летописцем, не являются, разумеется, дословной протокольной записью и не должны пониматься буквально, а отражают в значительной (если не в большей) степени настроения и оценки самого рассказчика. [419] Для этих настроении характерны прежде всего два момента — отрицательное отношение к великому князю и его действиям и подчеркивание активной роли архиепископа Вассиана. Не вызывает сомнения и идейная зависимость текста рассказа от текста «Послания на Угру»: автор «Послания» подозревает великого князя в готовности «отступити и предати на расхищение волком словесное стадо», «нас выдаешь царю и татарам», — говорят горожане. [420] Трудно представить себе, что московские тяглые люди упрекали великого князя в прекращении выплаты «выхода» в Орду.

Но независимо от того, насколько правдоподобны слова горожан, приводимые рассказчиком, можно не сомневаться, что их поведение отражало тревогу не только за свою собственную жизнь и имущество, но и за судьбу столицы и всей Русской земли. Масса рядовых горожан, остающихся в Москве, глухо роптала против поведения представителей господствующего класса, покидавших столицу.

Активная роль горожан Москвы в защите столицы Руси неоднократно проявлялась в XIV–XV вв. В 1382 г. при нашествии Тохтамыша именно горожане взяли на себя организацию обороны Кремля и пресекли бегство «мятежников и крамолников, иже хотяху изыти из града». [421] В июле 1445 г., когда после трагической Суздальской битвы создалась реальная угроза появления перед стенами столицы войска казанских царевичей и в состоятельных верхах московского населения началась паника («могущеи бо бежати, оставши град бежати хотяху»), решительное и организованное выступление «черни» навело в городе порядок («чернь же Совокупившеся начаша врата граднаа преже дѣлати, а хотящих из града бежати начаша имати и бити и ковати, и тако уставися волнение, но вси общи начаша град крепити, а себѣ пристрой домовной готовити»). [422] В обоих этих случаях действия рядовых горожан сыграли решающую роль в организации обороны столицы.

Как же обстояло дело в 1480 г.? Конкретные требования горожан великому князю остаются неясными в деталях, но не вызывает сомнения их основной смысл: «чернь» требует организации решительной обороны против Ахмата, требует не выдавать столицу ордынцам. В этой настроенности основной массы московских горожан нельзя не видеть несомненных черт сходства с поведением их отцов в 1445 г. и прадедов в 1382 г. Как и тогда, московский посадский люд был готов грудью стать на защиту своего города. Наряду с этим, однако, можно отметить по нашим источникам и определенные различия, составляющие специфику поведения посада в 1480 г. и отражающие черты новой исторической эпохи.

Основное отличие ситуации 1480 г. в том, что мы ничего не слышим о каких-либо самостоятельных действиях посада, направленных на организацию обороны города. С этим связано и отсутствие известий об открытых выступлениях посадского населения против каких-либо отдельных лиц или социальных групп, готовящихся бежать из города. Надо думать, что эта особенность положения в 1480 г. была вызвана отнюдь не большей пассивностью или меньшей патриотичностью горожан, чем в 1382 или 1445 гг., и, конечно, не меньшей степенью социальной зрелости посада. Основная причина относительно меньшей социальной активности горожан в 1480 г. кроется в конкретных особенностях обстановки, сложившейся в Москве к концу сентября — началу октября 1480 г. Если в 1382 и 1445 гг. выступления горожан происходили в условиях фактического отсутствия в Москве государственной власти, способной взять на себя организацию обороны столицы, то в 1480 г. мы встречаемся с принципиально иным положением: подготовка Москвы к обороне осуществляется по инициативе и под руководством государственной власти как составная часть общих мер по отражению нашествия Ахмата.