Шарль Пти-Дютайи - Феодальная монархия во Франции и в Англии X–XIII веков

Таким образом, для того чтобы устранить аргументы, которые выдвигают против священников-чиновников, Фиц-Ниль приходит к теории королевского абсолютизма и обходит молчанием оговорки, которые делает церковь относительно божественного права королей. И он не единственный, который так искажает церковную доктрину. Мы знаем от Иоанна Солсберийского, что Генрих II находил в некоторых епископах худших своих льстецов. А во времена Генриха I именно какой-то священник из курии советовал, чтобы король Англии стал проявлять чудодейственную силу исцеления, при помощи которой был поднят престиж Капетингов [249] CLXXIX, стр. 41 и сл., 83–84. . В эпоху Генриха II эта традиция уже настолько твердо установилась, что Петр Блуаский, вообще не склонный к лести, не оспаривает ее, и в этом он видит основание для оправдания священников-чиновников. «Я должен признать, что помогать сеньору-королю — дело святое, так как он свят и помазан от господа, и не напрасно, он получил посвящение посредством помазания на царство, действительность которого, если ее не ведают или подвергают сомнению, может быть вполне удостоверена исчезновением паховой язвы и исцелением золотухи [250] Ер. CL, в ХС, II, стр. 82–83. .

Королевская канцелярия дает официальное, выражение для этих притязаний. Формула «король божьей милостью», лишь случайно попадающаяся в течение столетия, следующего, за завоеванием, становится обычной в, дипломатике Генриха II и его преемников, начиная с начала 1173 г.; и было замечено, что это утверждение божественного права совпадает со временем, когда Генрих II совершил публичное покаяние в Авраншском соборе (27 сентября 1172 г.) по поводу убийства Фомы Бекета. С этих пор канцелярия упорно формулирует это монархическое притязание в подписи актов [251] CVI, Введение, Delisle'я, стр. 12 и сл. .

И тем не менее церковь, а за нею и светские подданные, сохраняют понятие об избирательной королевской власти. Это и есть настоящее церковное учение, которое, однако, не исключает мысли о том, что королевская власть, как вообще всякая власть, идет от бога. Как мы видели, Стефан смиренно признал, что обязан своей короной избранию церкви и народа, посвящению архиепископа кентерберийского, и даже утверждению святого престола. В 1141 г. его родной брат, епископ винчестерский и легат, покинул его потому, что он был побежден и захвачен: Линкольнская битва была своего, рода судебным поединком. Бог высказался за Матильду, тем не менее Матильда, «госпожа Англии», не была помазана королевой, и в этом — символ того, смятения в мыслях и противоречия, в которые погрузилась тогда Англия.

При восшествии на престол Генриха II произошло, обратное: не было совещания духовенства и баронов, и Генрих, который начал восстанавливать порядок в, Англии, сам твердой рукой захватил власть. В силу наследственного права и в силу соглашения, которое он заключил со Стефаном, «он взял свое королевство при приветственных кликах всех» [252] LV, стр. 151. , «был избран всеми» [253] СXVI, стр. 289–290. и даже не потрудился, как мы это видели, упомянуть об этом единогласном избрании в своей хартии; наконец, он был без промедления помазан на царство. Значило ли это, что церковь отказывалась от права, которое она себе присвоила, обсуждать и взвешивать достоинство кандидата на престол самостоятельно или по соглашению с баронами? Генрих II был не из тех, которые готовы были признать за ней это право. Был способ, употреблявшийся Капетингами, чтобы избежать кризисов в престолонаследии и освятить первородство, — это соправительство. И Генрих II прибег к этому способу при обстоятельствах, которые ясно указывают на столкновение понятий об этом между монархией и церковью. В 1155 г. он заставил признать своего старшего сына своим наследником в большом собрании баронов. В 1170 г., когда король был в открытой борьбе с архиепископом кентерберийским и Фома Бекет укрывался во Франции, он созвал торжественное собрание курии в Лондоне и добился того, что Генрих Молодой, едва достигший шестнадцати лет и не посвященный еще в рыцари, был коронован как король. Коронование было поручено архиепископу Йоркскому и произошло в присутствии одиннадцати английских и нормандских епископов, которые не посмели ослушаться короля. Напрасно папа противился помазанию на царство, которое совершал не архиепископ кентерберийский, что являлось нарушением его прерогативы. При этом не было сделано никаких нововведений в формуле присяги, хотя святой престол требовал, чтобы государь отныне клялся соблюдать церковные права и вольности, в частности права кентерберийской церкви [254] DLIV, стр. 6, 114–120; CCCLX, стр. 5 и сл. . Словом, коронование Генриха Молодого казалось победой королевской власти над церковью. Но победа была непродолжительной. Обстоятельства показали, что Генрих II ошибся и что соправительство могло явиться опасным оружием в руках мятежного сына. Генрих Молодой считал себя, в силу помазания, таким же королем, как и его отец, и против того, кто заставил его короновать вопреки святому престолу, искал опоры в церкви и в папе [255] См. письмо Генриха Молодого к папским легатам; СVI, Введение, стр. 250–251. . После преждевременной смерти Генриха Молодого король отказался от применения соправительства и до самого конца своей жизни не соглашался позволить Ричарду Львиное Сердце просить у баронов признания своего наследственного права [256] DCXXVII, I, стр. 594. .