Раев Марк - Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи

166

Для многих клуб был просто поводом развлечься (здесь играли в карты, танцевали и т. п.), но он объединил и людей с более возвышенными умственными стремлениями. Так, Чаадаев был завсегдатаем московского Английского клуба, где устраивал приемы. Клуб был местом обмена идеями и сведениями о том, что происходит в литературе и искусстве, в нем можно было встретить знаменитых путешественников. Вновь разрешенные Александром I масонские ложи, помимо благотворительной деятельности, которая уже не была их основным занятием, как в XVIII веке, становятся местами конфиденциальных встреч, привлекая представителей светского общества, стремившихся высказать нравственную и социальную критику по адресу существующего строя. Вернувшись с полей сражений 1812-1815 годов, молодые офицеры по примеру Тугендбунда пытаются основать в гарнизонных городах и столицах дружеские общества, цель которых - подготовить своих членов к принесению общественной пользы в духе, сходном с духом дружеских объединений Новикова в XVIII веке. Короче говоря, принимая все более разносторонние формы, жизнь общества откалывается от правительственного establishment'а: представители светского общества состоят в различных объединениях и выполняют в них различные функции. Все способствует созданию гражданского общества, отделенного от правительства и двора; институциональные рамки, в которых протекает жизнь общества, позволяют ему осознать общность своих интересов и интеллектуальное родство и добиваться активной роли в открытой общественной жизни империи.

167

Война с Наполеоном была решающим фактором, так сказать, катализатором, который позволил гражданскому обществу проявиться и укрепиться. Патриотический порыв, поднявший дворянство, в первую очередь провинциальное, и призыв императора делом и достоянием участвовать в борьбе с захватчиком объединили дворянство в общем деле, в рьяном стремлении активно содействовать спасению родины. Многие пошли в армию добровольцами и в этом заново открыли для себя общественную пользу и общественное призвание. Другие постарались принести пользу, собирая из своих крестьян народное ополчение и командуя им или же организуя обозы и мешая снабжению захватчика.

Еще более важным для светских юношей стал тот факт, что они обнаружили общность своих интеллектуально-художественных интересов и культуры, даже при различии уровня знаний. Если верить дневнику А. Чичерина, впервые эти молодые люди осознали, что не каждый из них в одиночку стремится к активной духовной жизни и самопожертвованию на благо родины 4. Война дала им возможность выйти из своей провинциальной, школярской изоляции и завязать контакт с себе подобными. Тем, кто выжил (к несчастью, с Чичериным судьба распорядилась иначе), дружба, выкованная на поле брани, дала стимул создавать клубы и общества и стремиться к общественно-полезной деятельности. Эта деятельность привела гражданское общество в движение и способствовала прояснению его сознания после 1815 года. Небезынтересно отметить (основываясь на воспоминаниях Ф. фон Шуберта 5), что представители двуязычной и "двукультурной" элиты из экономических и бюрократических русско-немецких кругов Санкт-Петербурга тоже сделали подобное открытие. Благодаря этому окрепли их связи с русским высшим обществом и верность империи.

168

ОТКРЫТИЕ НАРОДА

Быть может, еще более значительным было другое открытие, которое сделали представители высшего общества во время вторжения Наполеона и последовавшей за ним кампании в Европе. На первый взгляд, оно может показаться открытием давно известного, но это не так: они открыли для себя русский народ - крестьян и городских "маленьких людей", которые тоже участвовали в общей борьбе против захватчика. Мы не хотим рисовать здесь идиллическую картину этого открытия и ''дружеских" отношений между дворянами и народом, якобы возникших в результате этого открытия. Действительность наверняка не была такой розовой и сентиментальной, какой ее изображают современники, и советские историки не устают это повторять. Но, тем не менее, остается правдой - и это-то и важно, - что привилегированная молодежь восприняла это как открытие и увидела в нем начало новых отношений с народом. Такая реакция и такой подход представляют для нас большой интерес, так как привели к самым важным историческим последствиям.

169

Открытие, о котором мы говорим, состояло в том, что в эти годы зримо обнаружились человечность и патриотизм крестьян. Более того: обнаружилось, что эти простые, необразованные, часто неграмотные люди способны взять в свои руки инициативу, способны на конструктивную деятельность и самопожертвование, когда речь идет об их стране и благе их соотечественников. Дворянская молодежь начала сознавать, что народ может играть иную роль, если его поставить в условия, отличные от его повседневного удела в господских поместьях и сельских общинах. Это значило, что роль и функции высшего общества тоже должны измениться: их представителям следовало отбросить свою позу превосходства, свой отеческий, сентиментально-покровительственный подход в слезливом стиле Радищева и Карамзина; поставить свое образование и приобретенные знания на службу народу, обеспечить его материальной и тех-| нической помощью, благоприятно влиять на его духовно-нравственное развитие. Тогда, идя по стопам новой элиты, народ сумел бы сам заниматься своими делами и приносить пользу, стал бы достоин доверия. Но высшее общество должно было также облегчить ему эту задачу, способствовать его быстрейшему развитию, разделив с ним свои идеи о том, как улучшить всю русскую жизнь. Вместо снисходительного патернализма и традиционного авторитета молодые патриоты хотели приобрести и использовать интеллектуально-нравственный авторитет, скромно и великодушно одарить народ своими познаниями и опытом других социально-экономических систем, другого образа жизни. Они думали руководить народом в роли старших братьев, а не в качестве требовательных и властных, хотя и доброжелательных, отцов, как это было в прошлом. Их чувства обращались не только к русским крестьянам; под влиянием новой романтической концепции национализма ревностно поклоняться национальной и народной культуре стало высшее и даже великосветское общество; даже в правящих кругах слышалась проповедь политики менее централизованной, более гибкой и более уважающей специфику, обычаи и традиции инородного населения, живущего на рубежах и окраинах империи. Это новое направление шло навстречу дипломатическим и военным ^требованиям, которые заставляли имперское правительство предоставить особый, "либеральный" статус новоприобретенным западным территориям, в частности Финляндии и Царству Польскому. Эти же идеи повлияли