Александр Пресняков - Московское царство

Великий князь, по старому, держит землю с боярами своими и формально, как с личным составом верхов своей правительственной организации, и реально, опираясь на социальную силу крупного землевладения. Сохраняя в боярстве организующую силу своего властвования, великий князь проводит в жизнь полное подчинение всего боярского класса своей государской воле настойчивыми и часто крутыми мерами. Отношения складывались двояко, противоречиво и были чреваты рядом упорных и гневных конфликтов.

Объединение боярства всей Великороссии при дворе великого князя создало сильный количественный рост этого высшего слоя великокняжеских слуг, но, в то же время, глубоко повлияло и на изменение его социального состава. Его исконное ядро – старое боярство московского двора устояло в основном своем личном составе. К нему примкнули, прежде всего, служилые князья, сошедшие в боярское положение после утраты последних остатков прежней политической самостоятельности. Но из прежнего боярства местных политических единиц – великих и удельных княжений или новгородского народоправства -только удачливые верхи вошли в состав высшего столичного класса. Остальные «захудали» в рядах провинциального служилого люда, у себя ли на родном корню, или перекинутые суровой великокняжеской волей на новые места службы и землевладения. В.О. Ключевский дает приблизительный подсчет, по которому выходит, что в XVI веке на 200 боярских фамилий едва ли наберется 40, которые восходят к старому московскому боярству начала XV века, а если считать по лицам – на 200 бояр придется около 70 нетитулованных. Такому преобладанию титулованного боярства, так называемых княжат, В.О. Ключевский придал решительное значение в истории отношений между боярством и царской властью, поясняя боярские притязания на видное и влиятельное участие в правительственной деятельности традиционными навыками к власти потомков вотчинного княжения: «предание власти не прервалось, а преобразилось: власть эта стала теперь собирательной, сословной и общественной, перестав быт одиночной, личной и местной». В основе правительственной роли боярства в Московском государстве лежит, стало быть, «непрерывность правительственного предания, шедшего из уделов». Эта эффектная формула, однако, не уяснила, а только прикрыла более глубокое существо изучаемых исторических отношений. Тот же образ «государя над всеми государями Русской земли» тешил в свое время воображение молодого царя Ивана Грозного, который писал шведскому королю: «наши бояре и наместники извечных прирожденных великих государей дети и внучата, а иные ордынских царей дети. А иные польской короны и великого княжества Литовского братья, а иные великих княжеств тверского, рязанского и суздальского и иных великих государств прироженцы и внучата, а не простые люди». Не видно, чтобы при дворе московских самодержцев чуяли опасность в политической притязательности, порождаемой памятью о княжеском происхождении знатнейшего боярства. Корни тех боярских притязаний, с какими подлинно пришлось считаться власти московских государей, старше и глубже, что, кстати сказать, выяснил сам В.О. Ключевский в одной из глав своей «Боярской думы».

Вся правительственная деятельность великого князя издавна протекала в определенных привычных формах. Характернейшая среди этих обычных форм княжеской деятельности и решение вопросов уставных и административных: осуществление личного княжеского суда в боярском совете. Владимир Мономах в своем «Поучении детям» внес в расписание обычного княжеского дня постоянный момент: «седше думати с дружиною или люди оправливати» и уставы свои вырабатывал, созывая на совещание свою дружину. Практика эта держится устойчиво через ряд столетий, крепнет и развивается. Иван III законодательствует в той же обстановке, в какой Мономах создавал свой «устав о резах». Судебник 1497 года «уложил князь великий Иван Васильевич всея Руси с детьми своими и с бояры», а в Судебнике Ивана Грозного читаем о новых узаконениях «а которые будут дела новые, а в сем судебнике не писаны, и как те дела с государева докладу и со всех бояр приговору, вершатся, и те дела в судебник приписывати». По образовании обширного великорусского государства великие князья использовали стародавний обычный прием для организации своего центрального, высшего управления. Они вели его при постоянном участии «боярской думы», созывая в одну из палат своего дворца, то «всех бояр», то отдельные их группы, когда обсуждению подлежали либо специальные вопросы, либо более интимные, «тайные» дела политики, когда требовалось отнестись с некоторой осторожностью к тому, кого призвали на такую «думу». Обычны были и совещания с митрополитом с окружавшим его «освященным собором» епископов и игуменов, расширенные по составу соединенные собрания князей, бояр и духовенства, и, наконец, в случаях особой важности, созыв со всего княжества бояр-кормленщиков и даже второстепенных служилых людей, опытных в ратном деле. Так Иван III в 1471 году выяснил план большого похода на Новгород в многолюдном собрании, куда призваны все епископы, князья, бояре, воеводы и «все вои», носители боевой силы великого княжения.