Бронислав Бачко - Как выйти из террора? Термидор и революция

Вот какие эмоции выражало на заседании 17 термидора сельскохозяйственное и революционное общество Орийака, объединявшее двадцать две коммуны этого кантона:

«Великие вести, доставленные вчера курьером, заставили нас собраться на чрезвычайное заседание. Один из членов общества зачитал их вслух. Внимая рассказу об отвратительном заговоре Робеспьера, все члены Общества были охвачены ужасом и омерзением; но какова же была радость, какое же утешительное спокойствие овладело всеми душами, когда было объявлено, что предателей уже постигла судьба, достойная их злодеяний; какое же восхищение вызвал у нас добродетельный народ Парижа, 48 секций, которые сумели устоять перед отвратительными соблазнами этих негодяев».

Сходные чувства выражало и народное общество Энзьера:

«При известии о вероломных кознях бесчестного Робеспьера и его сообщников, стремившихся обрести мнимое господство, мы содрогнулись от ужаса. Но вскоре после этого, узнав, какую стойкость и мудрость проявил и выказал Конвент в тот опасный для него самого и для свободы момент, мы вскричали: «Да здравствует Республика, и пусть сгинут навсегда ее враги! Пусть постыдная память о них будет навеки проклята всеми народами земного шара!"»

И наконец, процитируем адрес народного общества Монтобана, отправленный якобинцам (адрес был прочитан на заседании Якобинского клуба 26 термидора):

«Так Робеспьер, этот тигр, жаждавший крови, — особенно той крови, которая питает свободу, — так он в мгновение ока исчез с того места, на котором упивался ею. [...] И республиканцам более не придется с горечью слышать, как в своих макиавеллиевских речах он среди достойнейших людей находит заговорщиков, интриганов, предателей. О, возблагодарим же тех, кто действительно замышлял и интриговал против него и окружавших его преступных заговорщиков. Сорвав с него маску, уничтожив его, эти люди ни в чем не предали Республику; эти люди [...] в высшей степени достойны общественного признания».

Практически все адреса повторяли одни и те же клише, комбинировали одни и те же риторические приемы; они настолько схожи, что кажется, будто все они следовали одному общему образцу. Они стремятся превзойти друг друга в обличениях Робеспьера. «Новый Катилина», «Кромвель наших дней» — эти эпитеты беспрестанно повторяются на протяжении сотен страниц. Иногда к ним добавляются и другие: «извергнутый преступлением монстр, желавший взобраться на трон, чтобы владычествовать над Республикой и заковать в цепи французов» (народное общество Шароля); «чудовище, мошенник, тайный защитник врагов Республики» (муниципалитет Грав-Либр); «лицемер, гадина, хитрец» (народное общество Сегонзака); отпрыск «двуличных новых кромвелей» (секция Пантеона); «чудовище, чьи неистовства не служат нам примером» (Ш батальон Ньевра); «безрассудный пигмей» (санкюлоты Эрне, департамент Майенн). И здесь мы также, хотя и не часто, находим отзвуки слуха о Робеспьере-короле («Робеспьер, этот негодяй [...], разработавший отвратительный план восстановления королевской власти во Франции для того, чтобы завладеть троном», — возмущается народное общество Анса).

Адреса также стремятся превзойти друг друга в прославлении Конвента, его достойного древних римлян восхитительного мужества, проявленного перед лицом угрожавших ему кошмарных опасностей. «Граждане представители! В заключение хотелось бы сказать, что мы восхищаемся вашей энергией, отвагой, несгибаемым мужеством, проявленным вами среди множества опасностей. На своем посту вы всегда сохраняли стойкость, не бойтесь же и впредь кинжала заговорщиков, предателей, честолюбцев» (народное общество Пон-сюр-Рон). «Оставайтесь на своем посту! На вас смотрит весь мир, так пусть же он узнает, что французский народ обязан вам и своим процветанием, и своим счастьем» (народное общество, законные власти и весь народ Шарли-сюр-Марн). «Национальному Конвенту, заседающему на вершине священной Горы: Гора великолепная, Гора божественная, Гора святая и величественная, непрестанно блюдущая свободу народа и поражающая его врагов карающими молниями, прими наши поздравления и наш восторг. Вновь твоя энергия, отвага, мудрость и стойкость спасли Отечество» (общество защитников республиканской конституции, Вик-ла-Монтань).

По всей видимости, ни сомнения, ни сдержанность не охлаждали энтузиазм, которым переполнены эти адреса, а ведь под ними иногда стояли сотни подписей.

Хотя основная масса поздравлений Конвенту из провинций, в особенности от небольших коммун, приходится на 16-20 термидора, они не перестают идти и на протяжении всего фрюктидора. Этот временной сдвиг объясняется отнюдь не политическими колебаниями; как мы уже отмечали, во многих адресах подчеркивается, что решение отправить их было принято «тотчас же», сразу, как только пришли новости из Парижа. Но эти новости распространялись медленно, самое большее со скоростью лошади, а ведь требовалось еще созвать собрание, составить текст, тщательно записать его и отправить в Париж. В равной мере неторопливостью средств сообщения объясняется и тот факт, что в папках, куда секретари Конвента помещали корреспонденцию, между двумя адресами, поздравляющими «отцов отечества» с победой над «чудовищем и омерзительным тираном», встречаются и другие поздравления: «Несокрушимые монтаньяры, оставайтесь на своем посту! Все ваши декреты, продиктованные справедливостью, возвещают потрясенной вселенной, что во главе вашего правительства стоят все необходимые ныне добродетели. Сердца граждан поражены ударом, нанесенным по Колло д'Эрбуа, нападением убийц, подосланных Питтом к священной особе Робеспьера» (народное общество Кодекоста, дистрикт Баланс). «Если вам не слышен голос общества Соллес (департамент Вар), если оно не выразило вам свою признательность, которой вы заслуживаете все больше и больше, так это только потому, что оно онемело от ужаса и возмущения попыткой убийства двоих из вас — Колло д'Эрбуа и Робеспьера. Сегодня же, когда меч закона пал на головы убийц, сегодня, когда Колло д'Эрбуа и Робеспьер отмщены и им не угрожают более бесчестные отцеубийцы, оно более чем когда- либо спешит возблагодарить вас за вашу непоколебимую стойкость».