Александр Борисов - Три века российской полиции

Задолго до появления полиции государство начало проявлять заботу об охране порядка и борьбе с преступностью. Логично хотя бы в общих чертах охарактеризовать ее состояние, отметив наиболее распространенные виды правонарушений в период становления и развития русской государственности вплоть до начала XVIII в. В этой связи не менее логично проследить, как формировались государственные рычаги пресечения преступлений, как складывались методы и средства обеспечения правопорядка. Поскольку уголовную статистику в России стали вести лишь во второй половине XIX в., состояние преступности можно оценить лишь по косвенным данным, имеющимся в летописях и иных архивных источниках. «Говорят, что от времен Василия Ярославича до Иоанна Калиты отечество наше походило более на темный лес, нежели на государство: сила казалась правом; кто мог, грабил, не только чужие, но и свои; не было безопасности ни в пути, ни дома; татьба сделалась общею язвою собственности…» Преуспевшие на поприще борьбы с преступностью правители выделялись в летописях наравне с теми, кто заслужил право именоваться «собирателями земли Русской». К примеру, «Иоанн Калита прославился уменьшением разбойников и воров» [8] Соловьев С. М. История России с древнейших времен / Соч.: в 18 т. — М., 1988–1996. — T. IV. — Кн. II. — С. 601–602. . В числе прочего, Калита оставил добрый след в отечественной истории именно потому, что смог осуществить действенные меры против преступности. По свидетельству В. О. Ключевского, в источнике первой половины ХV в. говорится, что Иван Калита «исправил землю Русскую от татей» и дал ей «тишину велию и правый суд» [9] Ключевский В. О. Курс русской истории: в 9 т. — М., 1987–1990. — Т. II. — С. 14. .

Иван III, как и Калита, правивший Московским княжеством, но уже в ругое время, получил прозвище «Правосуд». Так он назван в крымской осольской книге 1498 г., спустя год после принятия первого общерусского Судебника. В летописи ему дается еще более лестная оценка — наречен бысть мститель неправдам».

Некоторые сведения о состоянии преступности в ХV в. приводит. М. Соловьев: в Тверской земле убиты и ограблены псковские гонцы, ехавшие в Москву; новгородские боярские ключники ограбили псковскую волость Гостятино; сборщик архиепископской дани, полагая, что у вятителя Антония Сийского «большие богатства», навел на его монастырь разбойников [10] Соловьев С. М. Указ. соч. — Т. V. — С. 204. .

Источники сохранили данные о преступлениях, совершавшихся в высших слоях общества. В частности, летопись сообщает, что московский тысяцкий Василий Вельяминов на свадьбе Дмитрия Донского подменил княжеский пояс на «меньшой», а украденный отдал своему сыну [11] Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ) — Т. XVIII. — С. 173; Тихомиров М. Н. Древняя Москва. XI–XV вв.; Средневековая Россия на международных путях. XIV–XV вв. — М., 1992. — С. 69. . В начале VI в. «на дороге между Москвой и Переяславлем происходили сплошные азбои, разбои начал какой-то Симон Воронов» [12] Соловьев С. М. Указ. соч. — Т. VI. — С. 335. .

В XVI столетии летописец так описывает состояние России: «Тогда князем, и бояром, и вельможам, и судиям градским, самовластием объятым, и в безстрашии живущим, и не право судящим, но по мзде, и насильствующим людем, и никого же боящимся, понеже бо великий княз был юн <���…> боляре и воеводы мздами и налогами и великими продажами христан губяху. Такожде и обычные дворяне, и дети боярские, и рабы их творяху, на господей своих зряще. Тогда же во градех и селех неправда умножися, и восхищения, и обиды, татбы и разбои умножишася, и буйства, и грабления многа». Результатом такого правления были «слезы, и рыдание, и вопль мног по всей Русской земле».

О распространенности преступлений в XVI в. может свидетельствовать жалоба-просьба новгородского архиепископа Феодосия, обращенная к Ивану IV: «Бога ради, государь <���…> потщися и промысли о своей отчине о Великом Новгороде, что ся ныне (в 1547 г. — Авт. ) в ней чинит: в корчмах беспрестани души погибают без покаяния и без причастия, в домех, и на путех, и в торжищех убийства и ограбления <���…> проходу и проезду нет; кроме тебя, государь, того душевного вреду и треволнения внешнего уставити некому».