Андрей Купцов - Миф о красном терроре

Я привел Пайпса просто как теоретический таран со стороны правых, то есть со стороны моих врагов, так как я, бывший антисоветчик, теперь стою на позиции убеждённого коммуниста, и мне трудно полемизировать и что-то доказывать с ортодоксальных позиций в стране, где с 1956 г. на мозги моих соотечественников вылили цистерны лжи и о предреволюционном периоде России, и уж тем более о послереволюционном.

Пайпс как правый неоспорим и академически непоражаем. И потому я и использую его книгу. Он даёт полную картину предреволюционной России в моём же ключе, и меня это устраивает. Итак.

«…Нет единой и безспорной датировки периода русской революции. Определённо можно лишь сказать, что начался он не с падения царского режима в феврале — марте 1917 года… Революционное движение становится существеннейшей чертой российской истории уже с шестидесятых годов прошлого столетия. Первая фаза русской революции, в узком смысле этого слова, началась с волнений 1905 года. Тогда с ними удалось справиться сочетаниями репрессивных мер и определённых уступок, но через двенадцать лет, в феврале 1917 года, волнения выплеснулись наружу с ещё большим размахом…»

«В широком смысле русская революция продолжалась целое столетие. Понятно, что столь длительный процесс, учитывая пространства российских территорий и численность населения, протекал очень сложно. Самодержавная монархия, правившая страной с 14 столетия, уже не могла отвечать требованиям современности и постепенно уступала свои позиции радикальной интеллигенции(усилено мною. — А.К.), сочетавшей в себе исповедание крайне утопических идей с безграничной жаждой власти. Однако, как и все подобные растянутые во времени процессы, он имел свой кульминационный период. По нашему мнению, кульминация приходится на четверть столетия, которое отсчитывается от начала широких волнений в российских университетах в феврале 1899 года».

Итак, революцию в конечном итоге сделала интеллигенция.

Пайпс не исповедует диамат и истмат, у него движущей силой общественных преобразований являются люди с их направленной на какие-то общественные цели свободной волей. И это по-своему фундаментальная позиция. Интересно то, что студентыу мэтра Пайпса являются авангардом революционных преобразований.

«…Учитывая радикальные замыслы и устремления интеллигенции,захватившей власть в октябре 1917года, я счёл необходимым рассмотреть вопросы, обычно лежащие вне поля зрения исследователей, сосредотачивающих своё внимание на военно-политической борьбе за власть…»

«…Я уделил должное внимание тем социальным, экономическим и культурным предпосылкам сталинизма, которые ещё весьма несовершенно воплотившиеся при Ленине лежали в самом сердце русской революции…»

«…1905 г. ПЕРВЫЙ ГРОМ. Где начала русской революции?.. В 70-е годы прошлого века революционное движение в России было уже сформировавшееся; и вершители революции 1917 года видели в радикалах 70-х своих предтеч».

«Если всё же попытаться установить события, не просто предвосхитившие 1917 год, но и прямо приведшие к нему, то наш выбор должен пасть на студенческие волнения, прокатившиеся по российским университетам в феврале 1899. Хотя эти возмущения были быстро усмирены обычным сочетанием уступок и репрессий, они положили начало движению протеста против самодержавия, не стихавшему уже вплоть до революционных событий 1905–1906 годов.

Первая русская революция была тоже в конце концов остановлена ценой крупных политических уступок, фатально ослабивших русскую монархию. И если полагать, что всякое историческое событие имеет своё начало, то началом русской революции вполне можно считать всеобщую университетскую забастовку февраля 1899 года».

«…С 60-х годов прошлого века российские высшие учебные заведения были основными центрами оппозиции царскому режиму: революционеры были либо учащимися, либо выходцами из университетов(усилено мною. — А.К.)».

А вот теперь внимание! Пайпс сейчас будет говорить о социальном составе российских студентов. То, что он пишет, ясно показывает, что для его сознания учёного и историка, исследующего Россию конца XIX в., в российском обществе того периода существуют только финансовые различия между социальными слоями. Пайпс явно плохо представлет сословныеотличия подданных России того периода и плохо знает жёсткие законодательные положения Российской империи, разделявшие эти сословия-касты.И это вполне естественно для человека, воспитанного в европейской системе социальных отношений, усиленной американским демонстративным демократизмом и амикошонством. Хотя если честно, то я и у своих российских современников постоянно встречаю такое же непонимание кастовой пирамиды российского общества, которая не была связана с финансовым положением представителей сословий.