Жан Ворт - Век моды

Отец был крайне суеверен и приписывал чрезмерное значение пустяковым, казалось бы, событиям. Как многие англичане, он слепо верил во влияние Луны на состояние дел и всегда был убежден, что если видел молодой месяц через окно, занавеску или сквозь облака, то должен обязательно столкнуться со сложностями в магазине, вплоть до следующего новолуния. Но если он видел нарождавшийся месяц в его первой четверти совсем ничем не загороженный, был так же твердо уверен: его ожидает большой успех и благополучие весь этот лунный месяц. Не мне судить или объяснять такую суеверность. В Англии это очень распространено, и, без сомнения, отец усвоил это еще в раннем детстве.

Между прочим, вера в предзнаменования удержала его от одной из самых удачных сделок, которые можно было вообразить, – это покупка здания, где располагалась фирма Ворта, на рю де ля Пэ. Он никогда не позволил бы нам купить его из страха, что это может изменить удачу и подвергнуть риску успех. Дважды в его жизни владельцы здания выступали с предложением купить его, и оба раза отец отказывался.

И поскольку его воля и желания были для нас святы, мы никогда не спорили и не оказывали никакого давления, чтобы переубедить его и купить это здание. Так что до этого дня, после более половины века, что мы занимали дом № 7 на рю де ла Пэ, он не является собственностью Ворта.

Другим проявлением сильного суеверия со стороны отца был его страх перед десятым марта. Его друг герцог де Морни умер в этот день, и по мере того, как возраст моего отца увеличивался, он боялся этой даты все больше. Каждый раз, когда он чем-нибудь легко заболевал в начале месяца, всегда очень беспокоился, пока роковое число не проходило. В этом суеверии было что-то пророческое, потому что именно десятого марта Ворт умер.

В 1895 году он вернулся с юга Франции, из Ниццы и Монте-Карло, после приятного и спокойного отдыха. Вскоре после его приезда в Сюрен, в субботу, он взял своих внуков и повел их в театр на спектакль «Наполеон» в театр «Порт сен Мартен». Он простудился и во вторник, когда пришел в магазин, сказал мне: «Я сегодня плохо себя чувствую и не смогу заниматься делами. Я думаю, день отдыха мне не повредит». Остаток дня он провел лежа, но когда вернулся вечером домой, заверил меня, что будет снова на ногах в четверг.

Мадам де Жеанзе в платье для презентаций от Ворта, ок. 1910 года

Вечером следующего дня, в среду, я пришел, чтобы посмотреть, как он, и нашел весь дом в волнении. Доктор был в доме и сказал мне, что отец сильно болен, в его легких застой и болезнь, по-видимому, распространяется очень быстро. Это вызывает у него некоторое опасение. Было сделано все возможное, но болезнь отца осложнилась старым и очень серьезным диабетом. Ему становилось все хуже, он дожил до следующего воскресенья, до рокового числа 10 марта, когда и умер.

Чарльз Фредерик Ворт на миниатюре, исполненной незадолго до его смерти в 1895 году

Трудно найти слова, чтобы выразить то потрясение, которое произвела на меня его смерть. Он для меня всегда был таким сильным и крепким, таким непобедимым, таким полным жизни, что мне никогда не приходило в голову, что он может умереть. Молния, ударившая прямо передо мной, не поразила больше. Наконец-то я понял, как это чувствовать себя больным от горя. Затем, вдобавок к этой ужасной неделе грусти и отчаяния, наступила мука, которая называется «торжественные похороны».

Более двух тысяч человек пришли выразить последнее уважение моему отцу. Он лежал в гостиной, которую я преобразовал в часовню. После состоялось шествие к «Храму звезды», где мы снова должны были пожимать руки еще двум тысячам человек, пришедшим высказать свое сочувствие. Тяжесть последней церемонии оказалась невыносимой, и меня отвели домой, дав предварительно морфин.

Чарльз Фредерик Ворт был похоронен в Сюрене, как того и желал, и я заказал ему надгробие, которое он планировал. Я только добавил одну деталь: это была часовня над могилой, куда могла бы ходить молиться моя мать. Он не рассчитывал, что уйдет первым, и не подумал об этом.

Мадам Мария Ворт после смерти мужа, Париж, 1896