Лев Канторович - Четыре тысячи миль на Сибирякове

Смена лопастей винта в открытом море, да еще в условиях полярного плавания, среди льдов, а ежеминутном ожидании изменения погоды, с горою самых разнообразных вещей на баке судна, ничем не прикрытых, незащищенных от волны, непринайтовленных как следует, дело не шуточное. Передняя палуба в носовой части ״Сибирякова״ была почти вровень с морской поверхностью. Засвежеет ветер, и волны начнут захлестывать, полетят вещи за борт, тяжело ляжет судно на бок, подставляя себя под удары волн, — ведь оно совершенно беспомощно в борьбе с бурей и не может управляться без винта.

Измученная бригада, отдыхавшая во время работы только за ״перекуркой״, сменялась, заваливалась спать, едва успев что-нибудь поесть, и новая вереница грузчиков бежала с мешками от трюма к трюму, скидывая свою ношу на руки подручных, которые развязывали мешки и высыпали уголь в черную пасть трюма, дымившегося едкой пылью. Медленно поднималась корма ״Сибирякова" из воды. Медленно садилось судно носом. Дюйм за дюймом выползал вверх ахтерштевень, и черная окраска, с убегающей в глубину колонкой белых римских цифр, начала заменяться красной. Все выше и выше поднимается корма, все длиннее и длиннее столбец римских цифр. С кормы спущен веревочный трап, заведены тали, на льдины накладываются доски, строится легкий помост. Вот наполовину вылезло из воды полотнище руля, рваный край сломанной лопасти прорезал морскую поверхность. Еще выше и безобразный излом уже виден весь. Но корма больше не поднимается. Весь наличный груз, перемещенный на нос, не может дать поднятия кормы на нужную высоту в десять футов.

Приходится начинать работу в ледяной воде. Надо спешить, надо пользоваться каждой минутой все еще тихой погоды. И механики ״Сибирякова" принимаются за смену лопастей винта в воде. Чего не сделает большевистская настойчивость, с чем не совладает большевистская энергия!

Прошли лихорадочные трудные дни первой половины аврала, и участников экспедиции, не занятых работой по смене лопастей, потянуло "на воздух". В солнечную теплую погоду устраивались небольшие экскурсии, ״катания״ на льдинах по морю. Хотелось распрямить усталую спину, еще болезненно нывшую от тяжести угольных мешков, проветрить легкие, закопченные угольной пылью.

15 сентября, впервые за время плавания, пошел снег. Недалекий берег побелел, отгоняя последние воспоминания об осени. На палубе ״Сибирякова" черная угольная пыль перемешивалась с густыми мягкими снежными хлопьями и жидкой чернильной кашицей покрывала доски под ногами, кромки трюмов, брезенты, кучи угольных мешков, спины людей.

На другой день лопасти винта были сменены, и ״Сибиряков״ мог продолжать плавание. Авральные работы, рассчитанные на десять суток, закончены были в семь.

Пока шла перегрузка судна и производился ремонт. ״Сибиряков״ очень медленно дрейфовал со льдами в различных направлениях около острова Колючина. За пять суток, с 11 по 15 сентября, судно переместилось всего на пять километров на СЗ.

Лопасти винта сменены, снова бурлит за кормой взбаламученная вода, снова ״Сибиряков״ разбивает грудью льды. Обогнув остров Колючин, судно дошло благополучно до мыса Джинретлен, но здесь опять встретилось с полярным паком.

Лед был сильно сплочен и так тверд, что его нельзя было пробить пешней: от удара на ледяной поверхности оставался едва заметный след. В борьбе с этими тяжелыми льдами ״Сибиряков״ получил новые раны — обломалась одна из только что смененных лопастей винта, а затем сломался в машине упорный подшипник. В носовой части судна открылась течь. Но такие повреждения не выводят из строя! ״Сибиряков״ по прежнему стойко пробивался вперед — до Берингова пролива оставались всего сотни две километров. Еще несколько усилий - и победа обеспечена. Лишь несколько дней, несколько десятков часов до выхода в Тихий океан!