Сергей Дашков - Юстиниан

Думаю, что 99 процентам людей, мнящих себя православными, споры, аналогичные теопасхитским, не то чтобы неинтересны, но, скорее всего, непонятны. В качестве эксперимента — пусть читатель попробует осмыслить цитаты из «Исповедания веры», которое император Юстиниан написал сам (вероятнее всего, в связи с Пятым Вселенским собором): «Исповедуем, что Сам Единородный Сын Божий, Бог Слово, прежде веков и времени от Отца рожденный, несотворенный напоследок дней, ради нас и нашего спасения, сшел с небес и воплотился от Духа Святого и святой преславной Богородицы и Приснодевы Марии, и родился от Нее, Который есть Господь Иисус Христос, един от Святые Троицы, единосущный Богу Отцу по Божеству и единосущный нам по человечеству, подверженный страданию по плоти и бесстрастный по Божеству; ибо не другой кто, кроме Бога Слова, претерпел страдание и смерть, но Само бесстрастное и вечное Слово Божие, воспринявшее рождение плоти человеческой, совершило все сие. Посему мы не признаем иного Бога Слова совершавшего чудеса и иного Христа страдавшего; но исповедуем единого и того же Господа нашего Иисуса Христа, Слово Божие, воплотившееся и вочеловечившееся, и как Его чудеса, так и страдания, которые Он добровольно претерпел по плоти. Ибо не человек какой-либо предал себя за нас, но сам Бог Слово предал за нас Свое собственное тело, чтобы не в человека были наши вера и надежда, но чтобы мы в Самого Бога Слово имели веру нашу. И посему, исповедуя Его Богом, мы не отрицаем, что Он есть и человек, и называя Его человеком, не отрицаем, что Он есть и Бог. Если бы Он был только Богом, то каким образом Он пострадал? каким образом распялся и умер? Ибо все это несвойственно Богу. Если же Он только человек, то каким образом одержал победу чрез страдание? как спас? каким образом оживотворил? Ибо это выше человеческой природы. В настоящем же случае один и тот же страдает и спасает и одерживает победу чрез страдание, один и тот же Бог и вместе человек, и таким образом оба составляют одно как бы единичное. Посему, называя Христа, состоящего из двух естеств, т. е. божества и человечества, единым, мы не вводим слияния в единение. И признавая в двух естествах, т. е. в божестве и человечестве, единого Господа нашего Иисуса Христа, Слово Божие, воплотившееся и вочеловечившееся, не вносим в единую Его ипостась какого-либо разделения на части, или рассечения. Но обозначаем, что различие естеств, из которых Он состоит, не уничтожилось через единение, потому что в Нем есть то и другое естество. Ибо, когда исповедуется сочетание, то и части остаются в целом и в частях познается целое: потому что и божеское естество не изменилось в человеческое, и человеческое естество не превратилось в божеское, а более разумеется, что оба естества, сохраняя пределы и свойства своей собственной природы, стали единством по ипостаси. Единство же по ипостаси показывает, что Бог Слово, т. е. одна ипостась из трех ипостасей божества, соединилось не с человеком, прежде ипостасно существовавшим, но во чреве святой Девы образовало для Себя из нее в своей собственной ипостаси тело, одушевленное разумною и мыслящею душою, что´ и составляет человеческую природу. Сему-то ипостасному соединению Бога Слова с плотию научая нас, божественный апостол говорит: „иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но Себе умалил, зрак раба приим“ (Фил. 2, 6–7). Словами: „во образе Божии сый“ он показывает, что ипостась Слова пребывает в божественном существе, а словами: „зрак раба приим“ указывает, что с существом человеческим, а не с ипостасью или личностью соединился Бог Слово. Ибо не сказал, что Он принял зрак в определенном образе существующего раба, чтобы не показать, что Слово соединилось с человеком, прежде ипостасно существовавшим, как нечестиво богохульствовали Феодор и Несторий, называя единение относительным. Мы же, следуя божественному Писанию и святым отцам, исповедуем, что Бог Слово сделался плотию, а это означает, что Он принял в ипостасное единение с Собою человеческую природу. Посему и едины есть Господь наш Иисус Христос, имеющий в Себе полноту божественного естества и полноту естества человеческого. И Он есть Единородный и Слово, как рожденный от Бога Отца, Он же и перворожденный во многих братиях, потому что сделался человеком; ибо Сын Божий сделался сыном человеческим и, оставаясь тем, чем был, не изменил и того, чем сделался. Потому мы исповедуем и два рождения одного и того же единородного Слова Божия: рождение прежде веков от Отца бестелесное, и рождение напоследок дней Его же, воплотившегося и вочеловечившегося от святой преславной Богородицы и Приснодевы Марии. Ибо Он непостижимым образом воссиял от Отца и несказанно произошел от Матери; и будучи истинным Богом, сделался воистину человеком. Почему мы исповедуем святую, преславную и Приснодеву Марию воистину Богородицею: не потому, чтобы от нее Бог Слово получил начало, но потому, что напоследок дней, сущий прежде веков Единородный Бог Слово, воплотившись из Нее, непреложно вочеловечился, и будучи невидим сам в Себе, стал видимым в нашем естестве и, будучи бесстрастным Богом, не возгнушался страданий человеческих, и будучи бессмертным, подчинился законам смерти. О Нем, рожденном в Вифлееме от семени Давидова по плоти, уподобившемся человекам и распятом за нас человеков при понтийском Пилате, святые апостолы проповедали, что Он есть Бог, Он человек, Он сын человеческий, Он с небес, Он от земли, Он бесстрастен, Он подвержен страданию. Ибо Слово, родившееся свыше от Отца, неизреченно, несказанно, непостижимо, вечно, родилось долу во времени от Девы Марии, чтобы те, которые прежде рождались долу, снова родились свыше, т. е. от Бога. Таким образом, Он имеет на земле только Матерь, а мы имеем на небесах только Отца. Ибо, получив смертного отца человека Адама, Он дал людям своего Отца бессмертного, по сказанному: „даде им область чадом Божиим быти“ (Иоан. 1, 12). Посему Сын Божий вкушает смерть по плоти ради плотского своего отца, чтобы дети человека сделались участниками Его жизни, чрез своего Отца по духу — Бога. Таким образом Он есть Сын Божий по естеству, а мы — по благодати. С другой стороны, Он стал сыном Адама по домостроительству и ради нас, а мы сыны Адама по естеству. Ибо Бог есть Его отец по естеству, а наш по благодати; и Отец стал по домостроительству Богом для Него, как для человека, а для нас есть по естеству Владыка и Бог. И Слово, Которое есть Сын Бога Отца, для того, соединившись с плотию, стало плотию, чтобы люди, соединившись с духом, стали единым духом. Итак, Сам истинный Сын Божий облекся во всех нас, чтобы мы все облеклись в единого Бога. Также и после воплощения Он есть один из Святой Троицы, Единородный Сын Божий, Господь наш Иисус Христос, сложенный из двух естеств. Сложенным же исповедуем Христа, следуя учению святых отцов. Ибо в таинстве Христа единство в сложении исключает слияние и разделение, и сохраняет свойства обоих естеств тем, что и с плотию являет одну ипостась или лице Бога Слова, Который есть совершенный по Божеству и совершенный по человечеству, познаваемый не в двух ипостасях или лицах, но в божеском и человеческом естестве, как единый в обоих, совершенный Бог и совершенный человек, один и тот же Господь наш Иисус Христос, один из святой Троицы, спрославляемый Отцу и Святому Духу. Ибо Святая Троица не получила прибавления четвертого лица вследствие воплощения одного (лица) из Святой Троицы — Бога Слова. Это благое предание, полученное нами от святых отцов, мы храним, в нем живем и благоденствуем, и это исповедание Отца, и Христа Сына Бога живого, и Святого Духа да будет спутником нашим при отшествии из сей жизни» [158] Деяния Вселенских соборов. Т. 5. С. 292–295. .