Гвидо Кнопп - История вермахта. Итоги

В национально-правовом аспекте нападение на Польшу было, однозначно, проявлением наступательной войны.

Поляки не были противником, которого принимаешь всерьез: мы многократно превосходили их.

Хорсту Баземанну было тогда 17, он еще учился: «Семь лет в „Гитлерюгенд“ вымуштровали нас, сделали нас слепыми». Он приветствовал начало войны. «Мы даже не могли себе вообразить, что партийное руководство вводит нас в заблуждение. Напротив, мы были взволнованы, мы хотели побыстрее выучиться и приступить к делу». На него произвела впечатление пропагандистская ложь о нападении поляков на радиостанцию в Гляйвице [18] Инцидент в Гляйвице — операция под кодовым названием «Консервы», послужившая поводом к началу Второй мировой войны и нападению Третьего рейха на Польшу 1 сентября 1939. Провокация была организована Рейнхардом Гейдрихом и его подчиненным — начальником группы ХЛ-Б (диверсии) штурмбанфюрером СС Альфредом Науйоксом по указанию Адольфа Гитлера. 31 августа 1939 группа сотрудников СД в форме польской армии под командованием Альфреда Науйокса и Генриха Мюллера напала на радиостанцию в городке Гляйвиц. В прямом эфире раздались звуки выстрелов и националистические выкрики на польском языке. Роль «погибших во время нападения» предназначалась заключенным концлагерей, умерщвленным посредством инъекций, переодетых в польскую форму и уже после этого доставленных на место событий. На эсэсовском жаргоне они назывались консервами; отсюда и название операции. Подобные операции прошли также в Пинчеве и Хохлиндене. Геббельс получил необходимый материал для пропагандистской кампании — «Польские мятежники перешли границу Германии», «Боевые действия продолжаются». 1 сентября 1939 Гитлер в Рейхстаге заявил, что поляки перешли границу в четырнадцати местах, в том числе и регулярными польскими войсками, и что он отдал приказ о нападении на Польшу. Вторая мировая война началась, хотя тогда об этом никто не подозревал. : «Тогда мы, конечно же, были возмущены тем, что вытворяют поляки», — объяснял Баземанн. Разве Польша не принадлежала к числу наций, выигравших от нового мирового порядка, установленного по итогам Первой мировой? Разве это не были те самые поляки, которых немцы так глубоко презирали? «Тогда о Польше было только негативное мнение. Польская экономика, и так далее и тому подобное… Грязно, несовременно и отвратительно. Все „немодное“ было польским, и все дрянное — тоже», — вспоминает о предрассудках того времени Херманн Конрад, бывший летчик Люфтваффе, которому на тот момент было 24. Многие, в свете молниеносных успехов вермахта в Польше, боялись пропустить войну, не успеть поучаствовать в ней. Так, двадцатилетний на ту пору член офицерского кадрового резерва Вальтер Хайнляйн вспоминал: «Я пребывал в восторге от того, что происходило. Слава богу, потом это прошло. Но тогда мне непременно нужно было пережить все это, во всем поучаствовать». Но воодушевление, в котором пребывала тогдашняя молодежь, не переходило на народ в целом. Ликования, как при объявлении всеобщей мобилизации в 1914 году, не было. Семнадцатилетний выпускник средней школы Хорст Кюне находился на гражданской службе, и служба в армии еще предстояла ему. Он вспоминает о первой реакции своей семьи: «Большой испуг. Большой испуг, превратившийся в сущий кошмар для людей. Стоя на площади в Бунцлау, мы слушали из громкоговорителей о правилах поведения на случай воздушной атаки — и тогда вдруг в нас поселился жуткий страх». Люди были подавлены, рассказывал Кюне. «Люди думали так: до сего момента Гитлеру удавалось воплотить свой план в жизнь. В Австрии и в Судетах ему удалось выиграть без войны. А в этот раз у него не получилось, в этот раз он слишком заигрался».

Мы были внутренне готовы к тому, что дело может дойти до военного конфликта. Однако мы не испытывали по этому поводу лишнего восторга, так как видели и невероятный риск ситуации.

Однако Гитлер вовсе не «заигрался», как считали многие. Напротив, эту кампанию он выиграл благодаря строгому расчету. И важнейшим инструментом его политики с самого начала был вермахт. Причем он не скрывал от военачальников своих взглядов. Уже через четыре дня после своего вступления в должность, 3 февраля 1933 года, он собрал высший генералитет рейхсвера в берлинском Бедлерблоке на служебной квартире главнокомандующего сухопутными вооруженными силами генерала Курта фон Хаммерштайн — Экворда [19] Хаммерштайн-Экворд, Курт фон (1878–1943) — барон, военный деятель, один из руководителей рейхсвера, генерал-полковник. Участник Первой мировой войны, офицер Генерального штаба. В 1930–1934 — начальник войскового управления рейхсвера. Отрицательно относился к нацизму. . В программе вечера был ужин с новым рейхсканцлером. То, что он обратился к ним сразу после своего вступления в должность, польстило офицерам. И все же большинство вело себя подчеркнуто сдержанно и холодно, когда появился Гитлер: для ценящих свой статус представителей военной элиты он оставался анекдотическим «богемским ефрейтором* [20] Прозвище Гитлера, «приклеившееся» к нему с легкой руки имперского президента Пауля фон Гинденбурга. Гинденбург слабо различал городок Браунау в Австрии и Браунау в Богемии. При этом он искренне полагал богемцев страшнейшими провинциалами. , впервые почувствовавшим себя государственным чиновником и натянувшим по этому случаю фрак. Однако трапеза быстро отошла на второй план, когда Гитлер перешел к выполнению по-настоящему важного пункта вечерней программы: рейхсканцлер решил объяснить офицерам, как он представляет себе их будущую плодотворную совместную работу. Причем говорил он от души, не стесняясь. «Возрождение вермахта было одной из его целей, — с удовлетворением отметил один из присутствовавших, генерал-лейтенант Либманн в своем конспекте гитлеровской речи. — „Искоренение марксизма, борьба против версальского диктата“ и, наконец, „может быть, разработка новых возможностей экспорта, а может быть, — и это было бы даже лучше — завоевание нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация“».