Филипп Сэндс - Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества

Вторая фотография удивила меня еще больше. Дата не была указана – Рита снялась вместе с матерью Леона Малкой, и это, вероятно, одна из последних, если не самая последняя фотография моей прабабушки. Фотография показалась мне знакомой: элегантно одетая Малка, ее длинные, косо приспущенные к наружному уголку веки, такие же, как у Леона. Черная блуза с простыми пуговицами, аккуратно зачесанные седые волосы. Тихое достоинство и спокойствие – эта старая женщина еще не знала, что ее ждет.

И все-таки что-то странное было в этой фотографии, которую я наполовину узнал, – и тут я сообразил, что действительно прежде видел только ее половину. У моей мамы была такая же фотография, но разорванная пополам – улыбающаяся Рита исчезла. Теперь же я убедился, что Малка на фотографии была не одна, а с Ритой.

Следующая, третья фотография: Рита в шезлонге в саду поздней весной или, может быть, летом. На четвертой – Рита одна в саду, на ней полосатый свитер, нарядные туфли на каблуках. Сад, возможно, тот же самый.

Последние четыре фотографии были сделаны в один день, снова в укромном саду. Листья на деревьях и кустах казались молодыми, упругими, полными жизни. Скорее всего, весна. И люди на фотографиях – благополучные, спокойные. Рита сидела на скамейке, а позади на траве устроились еще три женщины, и с ними Эмиль Линденфельд. Они улыбались, смеялись, болтали. Эмиль смотрел в камеру, на оставшегося неизвестным фотографа так, словно в жизни не знал тревог.

Рита и Малка в Вене. Около 1938

Рита на той же скамье – в шляпе. Неизвестная женщина, рядом с ней мужчина в шляпе и в кожаных штанах с длинными белыми гольфами ( Weißstrümpfe , которые, как я выяснил, носили сторонники нацистов. Контекст важен, и в этом контексте длинные белые гольфы выглядели зловеще).

На последней фотографии из этой группы Рита стоит между двух мужчин, держа их под руки. Того, кто слева, я не знал, но справа стоял Эмиль, в кожаных штанах с белыми гольфами. Рита улыбалась, элегантная, уверенная, и снова я подумал, что такой красивой ее не запомнил (когда я показал эту фотографию тете, она сказала то же самое: «Я никогда в жизни не видала ее такой»). Ладони Эмиль засунул в карманы. Вид у него залихватский: голова слегка запрокинута, легкая улыбка, словно его застали врасплох. На Рите платье темное, с цветочным узором. Я присмотрелся внимательно (снимок был не слишком четкий) и разглядел на правой ее руке обручальное кольцо – очевидно, то, которое сейчас ношу я.

Когда были сделаны эти фотографии? До 1937 года – до того, как Рита вышла замуж за Леона, и в таком случае в них нет ничего «криминального»? Или же после января 1939 года, когда Леон уехал из Вены в Париж? Я часто пытался представить себе, как Рита жила в Вене одна, без мужа и дочери, – только с матерью, за которой нужно присматривать. По семейному преданию, из-за матери она и осталась в Вене в ту темную пору, в пору всеподавляющего несчастья. Однако фотографии дышали радостью, несовместимой с годами, когда бушевала война и венские евреи отправлялись кто в гетто, кто прямиком в лагеря уничтожения.

Возможно ли датировать эти четыре фото? Сандра сказала, что они приклеены к странице альбома. Можно попытаться их отодрать, но как бы не повредить при этом. Приезжайте в гости, пригласила она, в следующий раз, как окажетесь в Нью-Йорке. Попробуем вместе их отклеить.

Рита между Эмилем (справа) и неизвестным мужчиной. Вена

Несколько недель спустя я сел на поезд от Пенн-стейшн на Манхэттене до Массапекуа на Лонг-Айленде, собираясь провести день в обществе Сандры Зейлер, внучки Эмиля Линденфельда.

Менее часа по Лонг-Айлендской железной дороге. У станции в машине ждала меня Сандра, блондинка в солнечных очках. Она предложила пообедать на берегу, в рыбном ресторане. Затем мы поехали к ней домой, я познакомился с ее мужем и дочерью. Фотоальбомы Эмиля Сандра выложила заранее и сразу предъявила мне тот, где хранились фотографии Риты. Нас интересовали даты. Маленькие снимки были намертво приклеены к темным страницам: как Сандра и говорила, клей держался так же крепко, как в тот день, когда снимки разместили в альбоме. Мы очень осторожно, боясь повредить изображение, отделили один снимок. Я надеялся, что он сделан в середине 1930-х годов, прежде чем Рита вышла замуж за Леона. Так было бы проще.