Филипп Сэндс - Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества

Слушая Джексона, Лаутерпахт не проявлял своих чувств. Он был прагматик, стоический и терпеливый. Речь Джексона была великолепна, сообщит он Рахили, историческая речь, «настоящий триумф» {505} 505 E. Lauterpacht. Life of Hersch Lauterpacht. Р. 277. . И он с удовлетворением следил за лицами Франка и остальных подсудимых, вынужденных слушать повесть о своих злодействах. Когда Джексон закончил, Лаутерпахт подошел и пожал ему руку – это соприкосновение длилось «целую минуту». Заметил Лаутерпахт и значимую лакуну в речи Джексона: хотя в мае и потом вновь в октябре, когда уточнялась формулировка обвинения, Джексон выражал поддержку Лемкину, сейчас слово «геноцид» так и не прозвучало.

В третий день суда Лаутерпахт покинул Нюрнберг: он возвращался в Кембридж читать лекции. С ним вместе уехал Шоукросс, который был вызван в Лондон по государственному делу, и потому вступительная речь британской команды обвинителей была перенесена на 4 декабря: Шоукросс не пожелал уступить эту честь своему заместителю Максвеллу Файфу.

Домой Лаутерпахт добрался нескоро – помешала плохая погода. Когда маленький самолет приземлился наконец в аэропорту Кройдон, Лаутерпахт уже чувствовал себя больным. Со сном у него всегда были проблемы, но теперь его ночи превратились в кошмар, наполненный подробностями, которые он услышал в зале суда. Записи из дневников Франка, страх за оставшихся во Львове и полная неизвестность, чувство ответственности, вины за то, что он не смог их уберечь, вовремя забрать в Англию. Эти личные переживания усугублялись профессиональными: Лаутерпахт был недоволен вступительной речью Шоукросса, считал, что она недостаточно структурирована и с юридической точки зрения слабовата {506} 506 E. Lauterpacht. Life of Hersch Lauterpacht. Р. 276. .

После великолепного выступления Джексона англичанам следовало сыграть не хуже, говорил Лаутерпахт и жене, и самому Шоукроссу, а сделать это было непросто, поскольку генеральный прокурор уже написал основную часть своей речи. Теперь Шоукросс попросил Лаутерпахта дополнить текст, и отказаться от этого поручения юрист не мог. Вопреки совету врача соблюдать постельный режим, Лаутерпахт посвятил работе целую неделю, использовав эту возможность для того, чтобы развить собственные идеи о преступлениях против человечества и о защите отдельного человека. Он собственноручно написал черновик, затем передал его своей верной секретарше миссис Лайонс, а после того как она все перепечатала, снова отредактировал текст. Окончательная версия – тридцать печатных страниц – была отправлена из Кембриджа в Лондон, а там с вокзала Ливерпуль-стрит ее забрал гонец из офиса Шоукросса.

У Эли сохранился черновик, написанный отцовской рукой. Я получил возможность прочесть рассуждение Лаутерпахта на главную тему, порученную ему Шоукроссом: о развязанной Германией войне {507} 507 В базе данных. . Он привел в порядок наброски Шоукросса, а затем перешел к той теме, которая больше волновала его самого: к правам человека. Написанный Лаутерпахтом текст совершенно явно вытекает из идей, которые он излагал в опубликованной несколькими месяцами ранее Международной декларации прав человека. Суть его размышлений сконцентрирована в одной фразе: «Содружество наций и прежде требовало себе и успешно осуществляло право вмешиваться в тех случаях, когда государство попирает права человека вызывающим образом, рассчитанным на то, чтобы потрясти общечеловеческие представления о морали» {508} 508 Hersch Lauterpacht. Draft Nuremberg Speeches // Cambridge Journal of International and Comparative Law. 2012. Vol. 1, no. 1. P. 48–49. .

Такими словами он призывал трибунал постановить, что союзники были вправе применить военную силу для защиты «прав человека». Но этот аргумент и тогда казался спорным, и сегодня «гуманитарная интервенция» не считается безусловно оправданной. В тот самый день, когда я впервые прочел рукописный черновик Лаутерпахта, президент Обама и премьер-министр Дэвид Кэмерон пытались убедить Конгресс США и британский парламент в том, что военное вмешательство в Сирию законно, поскольку осуществляется ради защиты прав сотен тысяч жителей. Приводимые ими (безуспешно) аргументы опирались на идеи, выраженные Лаутерпахтом: концепция «преступлений против человечества» определяет злодейства такого масштаба, что другие государства вправе вмешаться для защиты. Лаутерпахт в свое время утверждал, что всего лишь развивает уже существующие, давно установленные правила. Его дерзкая по меркам 1945 года концепция теперь стала достоянием не ученых, а практикующих адвокатов.