Филипп Сэндс - Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества

Я продолжал перебирать стеклянные пластинки, всматриваться в крошечные лица, надеясь еще раз увидеть Лаутерпахта. В тот день в суде было столько народу, что занятие мое можно было бы сравнить с поиском знакомого лица на картине Брейгеля. И все же я нашел его, очень близко от Франка.

Фотография была сделана в первый день процесса, с верхнего уровня, она охватывает значительную часть зала. Подсудимые оказались в правом нижнем ее углу, хорошо видна крупная фигура Германа Геринга, который подался вперед, на нем чрезвычайно просторный светлый костюм. Видно еще пятерых подсудимых рядом с Герингом, дальше в кадр попадает подоконник того окна, с которого сделан снимок. Я приметил склоненную голову Франка. Он сидит рядом с Альфредом Розенбергом, который словно разглядывает что-то на коленях у Франка.

В середине фотографии я насчитал пять длинных деревянных столов, вокруг каждого стояло девять-десять стульев. Британская команда обвинителей располагалась за вторым столом слева. Там сидел Дэвид Максвелл Файф, а напротив него за кафедрой стоял советский прокурор и обращался к судьям, которых уже не было видно. Лаутерпахт уместился в конце того же стола: руки сжаты под подбородком, взгляд пристальный, вдумчивый. Он смотрит в сторону подсудимых, от Франка его отделяет всего лишь несколько столов и стульев.

У Франка в тот день хватало своих забот. Он рассказал Альфреду Розенбергу и Бальдуру фон Шираху, бывшему гауляйтеру Вены, организовавшему отправку Малки Бухгольц и еще шестидесяти пяти тысяч евреев в Терезиенштадт, что получил письмо от Бригитты. Жена сообщала, что Никлас и остальные дети просят милостыню на улице.

Шоукросс (смотрит в камеру) входит в зал суда, следом за ним Лаутерпахт. Нюрнберг. 20 ноября 1945

– Скажи, Розенберг, неужели все разрушения, все несчастья были необходимы? – задал он вопрос. – Какой смысл в этой расовой политике? {498} 498 Gustave Gilbert. Nuremberg Diary. New York: Farrar, Straus, 1947. Р. 42.

Бальдур фон Ширах расслышал объяснения Розенберга: мол, он не думал, что его версия расовой политики поведет к войне и массовым убийствам. «Я искал мирного решения».

Франк давал показания на второй день, тоже в присутствии Лаутерпахта. Как и все подсудимые, он имел выбор между двумя заявлениями: «виновен» или «невиновен». Пятеро, выступавшие до него, заявили: «Невиновен».

– Ганс Франк! – хрипловато окликнул его судья Лоуренс и пригласил бывшего немецкого адвоката дать ответ. Марта Геллхорн, американский корреспондент, присутствовала в тот день в суде и была поражена «мелким и пошлым личиком» Франка, «острым маленьким носом», торчащим промеж розовых щек, и «прилизанными черными волосами» {499} 499 Martha Gellhorn. The Paths of Glory // The Face of War. Atlantic Monthly Press, 1994. Р. 203. . Устало-терпеливая мина, отметила она, словно у официанта в пустом ресторане, намного сдержаннее, чем у припадочно дергающегося Рудольфа Гесса.

Темные очки защищали глаза Франка – быть может, взгляд его мог выдать какие-то эмоции. У Франка было достаточно времени, чтобы взвесить все «за» и «против», чтобы продумать, какие улики обвинение могло обнаружить в тридцати восьми томах дневников. Если Франк и помышлял о том, что следовало бы выразить хоть какое-то чувство ответственности, хоть ту малость, которая могла бы выделить его среди других обвиняемых, то теперь он никак этого не обнаруживал.

– Я считаю себя невиновным! – четко выговорил Франк и снова уселся на жесткую скамью {500} 500 Trial of the Major War Criminals, 2:97. . Я нашел фотографию: левая рука в перчатке лежит на ограждении кафедры, пиджак застегнут на все пуговицы; бывший генерал-губернатор стоит прямо и гордо, решительно смотрит в лицо судьям, а его адвокат задумчиво наблюдает эту сцену.

Британская команда обвинения в Нюрнберге (в первом ряду, слева направо: Лаутерпахт, Максвелл Файф, Шоукросс, Хаки Робертс, Патрик Дин). Illustrated London News. Декабрь 1945

«Считаю себя невиновным!» Ганс Франк. 21 ноября 1945

Ни один подсудимый не выбрал вариант «виновен». В целом они вели себя очень прилично, лишь один инцидент был спровоцирован Герингом, который вдруг вскочил и обратился с речью к трибуналу, но судья Лоуренс тут же строго его оборвал: «Садитесь и молчите!» Геринг не пытался воспротивиться, окончательно осознав в этот момент, кому здесь принадлежит власть. Судья предложил Роберту Джексону выступить со стороны обвинения.