Эрих Керн - Измена Германии. Шпионы и саботажники против собственного отечества

Сас, который точно знал о ненависти Остера к национал-социализму и о том, что он безоговорочно мог доверять его предательским указаниям, немедленно передал эти сведения в Гаагу.

Но потом запланированные военные операции не произошли, в первую очередь из-за наступивших плохих погодных условий. Этот факт и естественное презрение солдат к предателям привели к тому, что в особенности главнокомандующий голландских сухопутных войск и военно-морских сил, генерал Рейндерс, не доверял всем сообщениям Остера. Тем более что повторное предупреждение Остера о наступлении 24 ноября тоже не осуществилось. Генерал Рейндерс так резко выражался о немецком предателе, что полковник Сас, глубоко обиженный, направил королеве Вильгельмине заявление, в котором он просил об освобождении его от должности военного атташе в Берлине.

Прежде чем по этому его заявлению было принято решение, генерал Рейндерс 9 февраля 1940 года был снят с его поста, и Сас остался в Берлине. Но новый главнокомандующий голландских вооруженных сил генерал Винкельман был об Остере не лучшего мнения, чем его предшественник. Когда Сас вновь передал сообщения Остера лично генералу, тот высказался о немецком полковнике пренебрежительно: «Я считаю этого информатора, собственно, жалким типом».

Шеф голландской контрразведки вице-адмирал Фюрстнер вообще не верил в правдивость информации Остера. Фюрстнер грубо заявил: «Немецкий офицер генерального штаба не предает родину!»

3 апреля 1940 года, незадолго до 17.00, Остер срочно попросил полковника Саса приехать к нему. Сас мгновенно приехал к Остеру в его берлинскую квартиру. Там Остер сообщил ему, что Вермахт планирует вторжение в Норвегию и Данию. Подготовка проходила под кодовым обозначением «Везерюбунг» («Учения на Везере»). По всем предположениям операция должна была начаться 9 апреля.

Сас, который тут же покинул Остера, не смог связаться со своим послом, и поэтому не смог воспользоваться специальным цифровым кодом, который мог использовать исключительно посол. Поэтому Сас позвонил в Гаагу капитану Крюлу, с которым он договорился о частном коде со сдвигом во времени. Вторжение обозначалось словом «обед», условленное время: нужно было назвать день на один месяц раньше, чем дата вторжения. Сас сказал: «Я скоро приеду в Голландию, и тогда я хотел бы пообедать у тебя. А именно 9 мая».

Тем самым Сас проинформировал Гаагу о том, что 9 апреля была большая опасность возможного вторжения.

Одновременно он предупредил датского военно-морского атташе Кьёльсена и норвежского дипломатического советника Станга. Датский посланник, камергер Херлуф Цале, сразу передал сообщение в Копенгаген, датское правительство тут же, в свою очередь, проинформировало британское правительство. Предоставление солдатам увольнений и отпусков было мгновенно заблокировано, отпускники отозваны, и части срочно приведены в состояние боевой готовности. Немецкие войска вследствие этого потеряли преимущество внезапности как в Норвегии, так и в Дании. Если их операции все же удались, то в Нарвике они были обязаны этим солдатскому счастью, которое позволило немцам высадить свой десант с кораблей раньше англичан, и, в общем, своей смелости, храбрости и самоотверженности.

На несколько недель позже Остер снова проинформировал Саса, что теперь вторжение подготовлено против Голландии. В то время как Сас еще думал над тем, должен ли был он сразу передать это сообщение ввиду недоброжелательного отношения генерала Винкельмана к предателю, голландское министерство иностранных дел передало телеграмму из Гааги. В шифрованной телеграмме говорилось, что Ватикан предупредил голландское правительство о

скором немецком нападении. Остер, кроме того, передал сообщение о предстоящем вторжении Ватикану через своих мюнхенских агентов.

Вечером 9 мая 1940 года Остер и Сас ужинали вместе. Остер сообщил Сасу, что, если до 21.30 приказ не будет отменен, то Голландия тоже будет атакована на западе на следующий день.

Сас был вне себя от волнения. Он после 21.30 проводил полковника Остера к зданию Верховного главнокомандования Вермахта (OKW). Остер велел голландцу ждать на улице в темноте. Он вошел в здание главнокомандования Вермахта. Уже через 29 минут он вернулся в волнении и сообщил Сасу, что нападение не было отменено.

Сас теперь поспешно попрощался, помчался в свое посольство и проинформировал сначала своего бельгийского коллегу. Было уже 22.20, когда он дозвонился, наконец, до военного министерства в Гааге. Флотский лейтенант Пост Эйтвеер был дежурным на телефоне.