Персиваль Элгуд - Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Найти в древнеегипетском пантеоне общенародного бога, не имевшего верных почитателей, царю тоже никак не удавалось, пока он не обнаружил подходящую кандидатуру в Мемфисе. Там эту проблему персам удалось решить благодаря обожествлению Имхотепа, визиря, врача и архитектора, представителя III династии древнеегипетских царей Джосера, и Аменхотепа, сына Хапу, выдающегося человека, жившего в период правления XVIII династии. Эвергет вышел из тупика таким же образом. Он воздал почести сыну Хапу и построил в его честь святилище в Фивах. Это была странная прихоть, но еще более удивительным оказалось то, что жрецы и миряне с удовольствием приняли нового бога в свой и без того раздутый пантеон.

Строительство этого святилища стало последним, что сделал Эвергет. Он скончался в 116 г. до н. э., на 69-м году жизни. Так или иначе, он был царем на протяжении 53 лет. Шесть из них он правил вместе со своим братом Филометором в Александрии, 18 – в Кирене, 29 – снова в Египте. В памяти потомков Эвергет остался самым жестоким и эгоистичным из всех Птолемеев, и, несмотря на перемены, произошедшие с ним в последние годы царствования, подобная характеристика не кажется субъективной.

Начиная с этого момента ключевую роль в династии Птолемеев стали играть не столько мужчины, сколько женщины. Правителями оставались мужчины, но женщины стали оказывать на них заметное влияние. Первый камень в основу такого отхода от традиции заложила Клеопатра II, а третья женщина, носившая это имя, продолжила начатое своей предшественницей. Супруга царя, несомненно, с самого начала носила почетный титул басилиссы. Но он был пустым звуком до тех пор, пока Клеопатра II, претендовавшая на равенство в правах, не заставила сначала жителей Александрии, а затем и римлян признать факт ее совместного правления с мужем. Этим она сослужила династии плохую службу, ибо в последние годы жизни Клеопатра III занималась тем, что сеяла вражду между своими детьми.

Она была хорошей женой – закрывала глаза на измены мужа и разделила с ним все превратности судьбы. Их союз не был полностью лишен любви – Клеопатра III родила Эвергету пятерых детей: двух Птолемеев, старший из которых из официальных источников известен как Сотер II, а в народе получил прозвище Лафур, «Бараний горох», а младший – как Александр, и трех дочерей.

Двух девушек выдали замуж еще при жизни отца: старшую – за правителя Сирии Антиоха Грипа, а вторую, Клеопатру IV, – за ее брата Лафура, в то время как третья, Селена, впоследствии известная как Клеопатра V, оставалась незамужней. Детей царская чета учила не столько любви, сколько повиновению, и их мать проследила за тем, чтобы они усвоили урок.

На протяжении первых лет пребывания в статусе царицы основные силы Клеопатры уходили на рождение детей. Но ее амбиции всего лишь дремали, и, когда ее муж уже был на смертном ложе, она убедила его назвать себя наследницей престола. Правда, с потерей Киренаики ее наследство уменьшилось. Когда Филометор еще находился на Кипре и простил Эвергета, последний, озлобленный, вернулся в свои владения и стал планировать месть. Он собирался отнять у потомков брата часть их наследства, завещав Киренаику Апиону, одному из своих многочисленных незаконнорожденных детей. Эвергет не отменил завещание, и никто не усомнился в правах Апиона. Царь вполне мог бы избавить себя от проблем, ведь дети брата умерли раньше его. Но в итоге он, по сути, ограбил собственных законнорожденных детей.

Эвергет завещал жене царство с одним весьма досадным для нее условием – женщина должна была сделать своим соправителем одного из сыновей. Но Клеопатра никак не могла сделать выбор. Она склонялась к кандидатуре Александра, своего младшего сына, так как опасалась, что не сможет заставить подчиниться сестру и жену Лафура, непослушное дитя, превратившееся в весьма властную молодую женщину. Клеопатра III понимала, что между ней и ее дочерью может разгореться ожесточенная борьба, и не собиралась повторять историю собственной жизни.

К несчастью, последнее слово оставалось за армией, а царица слишком хорошо знала приверженность солдат праву первородства для того, чтобы выступать против него. В итоге она, сделав хорошую мину при плохой игре, призвала Ла-фура, на тот момент являвшегося наместником Кипра, и назвала его своим соправителем. Это был очень себялюбивый молодой человек, с радостью сменивший наместничество на половину трона, но ублажить его жену оказалось гораздо сложнее. Она стала оспаривать право матери на первенство и с пренебрежением говорила о принятии Клеопатрой III титула богини-спасительницы. По мнению молодой женщины, если кто-то из членов семьи и получал подобный титул, то это была жена царя, а не вдова его покойного предшественника. Появление в официальных надписях словосочетания «царица Клеопатра и царь Птолемей» еще больше усилило ее возмущение, ибо в них она не упоминалась, будто и не существовала.