Персиваль Элгуд - Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Развитие торговли также требовало радикальных изменений в гражданском процессе. Существующие виды судопроизводства уже не подходили для сообщества торговцев, и Эвергет безбоязненно отмел неясности, путавшие и судей, и участников судебного процесса. Отказавшись от традиций, он ввел судопроизводство, гарантировавшее объективное слушание дела как грекам, так и египтянам и по своему виду представлявшее собой прототип современных египетских смешанных судов. До этого оно не было единообразным. Споры между греками или представителями иноземных и египетских общин рассматривали хрематисты, греческие судьи, в соответствии с греческим законодательством, а между египтянами – лаокриты, египетские судьи, которые руководствовались законами, составленными в храмах.

Однако с развитием в Египте торговли ситуация осложнилась. Договоры между греками и египтянами записывались как на греческом, так и демотикой, а при возникновении споров, связанных с трактовкой их положений, каждая из сторон обращалась к судье того же этнического происхождения. В целях устранения этого противоречия Эвергет приказал, чтобы дела, связанные с договорами, составленными на греческом языке, независимо от этнической принадлежности сторон рассматривались хрематистами, а с контрактами, записанными демотикой, – лаокритами. Это была очень грамотная реформа.

Неизбежным следствием инициированного царем преобразования административного аппарата стало увеличение числа писем и документов, которыми столичные чиновники обменивались со своими «коллегами» из номов. Все большее число людей осваивало грамоту, и общение в устной форме стало менее частым явлением. Подобно чиновникам, торговцы теперь начали вести переписку со своими доверенными лицами в хоре. В итоге стала очевидной необходимость улучшения почтового сообщения. Вероятно, к этому были приняты какие-то меры, так как, несмотря на увеличивавшееся число царских и официальных писем, их, очевидно, оперативно и регулярно доставляли из столицы в хору и наоборот.

В различных городах существовали почтовые учреждения, укомплектованные государством, в которых служили «почтальоны» и их охранники, и два раза в сутки отправлявшие и получавшие посылки и письма. В каждом из них велся журнал учета, где записывалось время прибытия и отправки почты, а также содержимое каждого отправления. Так, однажды в Гераклеополе «в первый час Феокрест отправил Динию три свитка из верхней области, два из которых предназначались царю Птолемею, а один – диойкету Аполлонию, и Диний передал их Гипполису». Через два дня из столицы прибыло более тяжелое отправление. Некий Никодем «отправил некоему Александру из нижней области свитки от царя Птолемея для Антиоха в Гераклеопольском номе, другие свитки адресованы Деметрию, ответственному за слонов в Фиваиде, Антиоху в Аполлонополе Магна, Теогену, который возит деньги, пекарю Зоилу и эконому Дионисию».

Сложная структура местных почтовых учреждений позволяет предположить, что они доставляли и отправляли не только официальные, но и (в определенных границах) частные письма. Ведь такому малозначительному городку, как Гераклеополь, вряд ли требовались услуги 44 «почтальонов». Царские письма доставляли на лошадях, частные – пешком, а посылки – с помощью верблюдов. При этом расходы государства в данной сфере были, очевидно, довольно скромными. Всадниками, перевозившими корреспонденцию, были молодые люди из хороших семей, сыновья клерухов, поклявшихся держать для нужд царя одну или двух лошадей. «Почтальонами» и их охранниками становились обычные крестьяне, которым за эту работу не платили. Данная система обходилась дешево и, очевидно, была довольно эффективной, что можно считать заслугой бюрократического аппарата Птолемеев, хотя она представляет собой всего лишь усовершенствованный вариант почтовой службы, существовавшей в Персии.

С годами Эвергет все больше хотел пользоваться популярностью в народе. Возможно, это его стремление было связано с желанием искоренить память о совершенных им в прошлом преступлениях и безрассудствах и таким образом войти в историю в качестве великодушного правителя, беспокоящегося о благосостоянии своих подданных. Для этого царь стал повторять действия и указы своего брата – призывать чиновников быть мягче с что-то нарушившими крестьянами и рекомендовать последним мирно уладить свои ссоры с представителями государства.