Персиваль Элгуд - Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Как бы то ни было, жители столицы, избавившиеся по крайней мере от одной угрозы, чувствовали себя более свободными. Ни один из представителей династии Селевкидов теперь не мог захватить власть в Египте, а в Риме к избранию Авлета должны были отнестись вполне благоприятно. К несчастью, никаких вестей от сената не поступало, и александрийцы медлили с проведением обряда коронации. Молодой царь беспокоился меньше своих подданных до тех пор, пока его учитель Херемон не объяснил ему, насколько важно заручиться поддержкой Рима. Отныне между Римом и Египтом сложились такие отношения, при которых право Птолемея занимать престол, прежде зависевшее от капризных жителей Александрии, теперь было обусловлено поддержкой сената. В конце своего наставления Херемон описал римское общество, нарисовав при этом довольно мрачную картину. Добродетель и патриотизм остались в прошлом, все римляне стали продажными, установления рушились. Философ призвал своего ученика помнить, что проблему, с которой не сможет справиться дипломатия, поможет решить подкуп. Он считал, что цена, конечно, высока, но Египет достаточно богат для того, чтобы ее заплатить.

Однако Херемон ввел царя в заблуждение – Египет обладал меньшими ресурсами, чем полагал философ. Доходы уменьшались, а расходы росли. Еще большую угрозу представляло то, что способность жителей страны платить подати достигла дна. На протяжении нескольких лет вклад Кипра в египетскую казну был незначительным, а Киренаика больше не платила дань. Митридат забрал украшения, увезенные на Кос третьей из Клеопатр, а римляне прибрали к рукам деньги, хранившиеся в Тире. Одновременно снижалась прибыль от царских монополий, а доходов от золотых рудников в Нубии и на побережье Красного моря едва хватало для покрытия затрат.

Проблемы государства отразились на торговле. «Банкиры» и люди, имевшие деньги, стали с большой осторожностью относиться к вложению средств в различные предприятия. Некоторые виды ремесла, такие, например, как производство льна, угасали, а беднейшие слои населения Александрии стали испытывать муки голода. Крестьяне, не уверенные в рынке сбыта, перестали отправлять в город продукты питания, и в Александрии начался бы голод, если бы не умелые действия царских советников. Положение спас царский указ, в котором говорилось: «Ни один из номов выше Мемфиса, занимающихся выращиванием пшеницы и бобов, не должны вести дела в Нижней стране или в Фиваиде с помощью обмана. Все продукты должны быть посланы в Александрию, а тот, кто нарушит этот указ, будет предан смерти» [65].

Таким образом, до того, как восстановится торговля, выполнить совет Херемона было невозможно, и не по годам мудрый Птолемей Авлет решил пойти другим путем. Он стал жаловаться на то, что обряд коронации не проводится, и спрашивать, какое отношение к этому ритуалу имеет Рим. «Разве я не сын Птолемея? Разве не прибыл я в Египет по приглашению его обитателей? Тогда к чему эта задержка?» – спрашивал он у своих советников, а за пределами дворца ходили слухи, в которых точь-в-точь повторялись эти его слова.

Речи царя, не прошедшего ритуал коронации, задели тщеславие александрийцев, и они стали требовать, чтобы обряд был проведен как можно быстрее. Советники подчинились, но поставили единственное условие – коронация должна была проводиться тайно. Они попросили верховного жреца из Мемфиса прибыть в Александрию и провести обряд в столице. Это было отступление от традиции, но Па-шер-эн-Птах, бывший тогда верховным жрецом, не возражал. На данную должность его назначил Птолемей Лафур, и он хотел отдать долг, короновав сына своего покровителя и назвав его «царем Верхнего и Нижнего Египта, Владыкой Обеих Земель, Отцелюбивым и Сестролюбивым богом, новым Осирисом», причем там, где ему скажут. Из-за своей угодливости он ничего не потерял, тем более что в конце ритуала царь назначил его царским пророком и щедро вознаградил за труды, связанные с приездом в Александрию. Подобный способ вложения денег оказался довольно выгодным, так как позднее Па-шер-эн-Птах организовал царю в Мемфисе достойную его встречу.

На берегах реки собрались толпы народа – люди хотели посмотреть на то, как царь вместе со своей сестрой и женой Клеопатрой «плавает вверх и вниз по течению на своем корабле, чтобы посмотреть на окружающее с обеих сторон», а несколько сановников в Мемфисе наблюдали за тем, как верховный жрец «водружает Белую корону на царский лоб». Таким образом Па-шер-эн-Птах решил задобрить своего бога Птаха.