Вера Матузова - Крестоносцы и Русь. Конец XII в. — 1270 г.

С начала XIII в. крестоносцы в Восточной Прибалтике становятся силой, создающей условия для возникновения конфликтных сфер влияния Запада и Руси, против которой Древнерусское государство ведет военно-дипломатическую борьбу. Это яркий, полный драматизма отрезок общеевропейской истории, соединивший действия и судьбы народов Западной и Северной Европы, Восточной Прибалтики и Руси.

Да рубеже I–II тыс. Восточная Прибалтика представляла собой регион, быстро прогрессирующий в экономическом и общественном отношении. Этому в значительной степени способствовало географическое положение на торговых путях, ведших из Западной и Северной Европы вглубь Восточноевропейского материка и далее в страны Востока, а также соседство с народами, стоявшими на более высокой ступени политического и социального развития.

Несмотря на менее благоприятный, чем в Западной Европе (кроме Скандинавии), климат для занятий сельским хозяйством, в регионе уже с начала II тысячелетия успешно развивались земледелие и скотоводство. С конца XII — начала XIII в. отмечен даже вывоз зерна из этих районов в Скандинавию и Карелию. Экспортными были продукты рыболовства, охоты и бортничества, а также янтарь и живой товар — рабы. Вывозом отсюда товаров занимались как иноземные (скандинавские, русские) купцы, так и представители коренных народов.

О складывании местного купечества в X–XII вв. свидетельствуют данные археологических исследований. Среди импортируемых товаров помимо продуктов первой необходимости (соль и др.) были оружие, ювелирные (в том числе золотые и серебряные) изделия, дорогие ткани и другие предметы роскоши, которые пользовались большим спросом в социальных верхах местного общества. Вместе с тем спрос населения в основном удовлетворялся производимыми в регионе товарами ремесленного производства, необходимыми как для ведения хозяйства, так и для военных целей (предметы вооружения). Об уровне металлургического и кузнечного производства свидетельствуют данные о знакомстве здешних мастеров с производством стали, об изготовлении комбинированных изделий: железных с наваренными стальными пластинами, а кроме того — изделий из стали, аналогичной дамасской. Активно развивались также ткачество (для чего практиковалось разведение тонкорунных овец) и ювелирное производство: в большом количестве производились украшения из бронзы (в том числе — инкрустированные серебряными пластинами) и предметы из янтаря. О степени развития гончарного производства можно судить по доминированию на значительной части региона уже с начала XI в. гончарной керамики.

На основании комплексного изучения источников исследователи судят о становлении в регионе классового (раннефеодального) общества, начиная с середины — второй половины X в. В это время появляются хорошо укрепленные городища-замки. Вокруг них складываются поселения, жители которых помимо сельского хозяйства занимались ремеслом и торговлей. Социальная стратификация общества хорошо фиксируется также археологами по материалам погребальных памятников. Социально-политическое развитие общества шло неодинаковыми темпами в разных районах региона. Кроме того, к концу XII в. наметилось движение в направлении нескольких форм раннефеодальных государственных образований. У латгалов среднего течения Западной Двины в стадии становления находились два раннефеодальных княжества: Кукенойс (Кокнесе) и Герцике (Ерсика), вассальные Полоцку. В том же направлении, хотя и с некоторым отставанием, двигались северные латгалы из областей Талава и Адзеле. Черты раннефеодальных монархий усматриваются и в развитии других народов региона. Только у куршей в приморских областях, а также у эстов в западных землях по берегу Балтийского моря и на острове Сааремаа складывались предпосылки для образования феодальных республик [Моора, Лиги 1969: 3–23; LA; Lietuvos 1972; Selirand 1974; Антейн 1976; Anteins 1976; Назарова 1982 (б): 164–170; Кулаков 1994; Латгалы 1999: 5–49; Radinś 1999 и др.].

С рубежа І–ІІ тысячелетий развитие восточноприбалтийских народов шло в условиях установления в регионе политического господства Древней Руси, распространявшегося из трех центров. Письменные источники (русские летописи) сообщают о походах за данью из Киева в земли литовцев и ятвягов уже с конца X в. С 30-х гг. XI в. начинается продвижение русских дружин из Новгорода в районы Восточной и Южной Эстонии. К концу XII в. новгородцы собирали дань с большей части Эстонии (за исключением, вероятно, западных областей и островов), а также с областей северных латгалов — Талавы, Адзеле и Имеры. Народы из районов бассейна Западной Двины (Даугавы) попали в данническую зависимость от Полоцка примерно в середине XI в. в годы правления князя Всеслава Брячиславича [ЛЛ: 82, 149, 153; СЛ: 289; НІЛ: 130, 529, 20, 203; Назарова 1986, 177–184; 1998 (а) 352–353]. В начале XII в. летописец называл русскими данниками также и куршей [корсь. — ЛЛ: 4,11]. Но это — единственное упоминание, и из него не ясно, кому именно — Киеву или Полоцку — курши платили дань.