Денис Хрусталёв - Ледовое побоище в зеркале эпохи [Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере]

В перечень задач, поставленных руководством Немецкого ордена перед ландмейстером Балком, который возглавил ливонскую ветвь, но при этом продолжал оставаться прусским магистром ( praeceptor domus Theutonici in Livonia et in Prucia ), входило не только восполнение людских потерь, понесенных Орденом меченосцев при Сауле [671], но и кардинальное изменение внешнеполитического курса ордена. Ливонскому подразделению надлежало принять участие в разрешении первостепенной задачи, стоявшей перед Немецким орденом, а именно, в завоевании Пруссии, которой предстояло стать колыбелью орденской государственности. Все это мало соответствовало интересам «меченосцев», которые ратовали за расширение границ и обустройство ливонского орденского государства, что предполагало продолжение завоеваний в Эстонии, расширение властных прерогатив ордена и обретение полной независимости от рижских епископов. «Меченосцы», образовавшие внутри ливонского Немецкого ордена отдельную фракцию, и после разгрома при Сауле представляли реальную политическую силу, а потому ландмейстеру Балку и его ближайшим преемникам пришлось потратить немало усилий, чтобы принудить их к исполнению директив руководства [672].

Таким образом, положение дел внутри ливонского орденского братства после объединения орденов в целом мало соответствовало репликам о его внутренней консолидации и усилении ударной мощи, которые до недавнего прошлого присутствовали в работах российских историков [673]. Напротив, его внутреннее состояние на поверку обнаруживает признаки кризиса, неизбежного следствия Саульской катастрофы и дальнейшей перестройки орденского уклада. Структура ордена не была разрушена, и в преобразованном виде орден представлял собой все ту же систему конвентов, размещенных в орденских замках, каждый из которых являлся военным, хозяйственным и административным центром орденского округа (гебита) [674]. Отсутствие кардинальной перестройки обычно объясняется тем, что Немецкий орден не завоевывал Ливонию [675], хотя причину того можно искать и в близком сходстве внутреннего устройства обеих духовно-рыцарских корпораций, каждая из которых подчинялась уставу тамплиеров.

Основным проявлением внутриорденского кризиса явилось противостояние двух фракций, оформившихся вскоре после приезда в Ливонию ландмейстера Балка и прочих «тевтонцев», которым надлежало воздействовать на своих новых собратьев («меченосцев») и принудить их следовать в русле прусской политики. Ряд исследователей полагает, что Балк приступил к реализации этой программы посредством кадровых перестановок, осуществив замену глав конвентов в замках Ашераден, Феллин, Йервен, Зегеволде, Венден и тем самым положив начало целенаправленной политики вытеснения «меченосцев» из властных структур [676].

К сожалению, крайняя ограниченность документальных свидетельств не позволяет представить четкой картины должностных назначений первых лет существования Ливонского ордена. Идентификации братьев-рыцарей, чьи имена встречаются в источниках, препятствуют отсутствие у них родовых прозвищ и варьирующиеся написания личных имен, вследствие чего проследить их перемещения по службе можно лишь посредством большого количества умозрительных допущений. Примером тому служит случай с неким Бернхардом, в 1234 году являвшимся комтуром Ашерадена, которого отождествляют — чисто имплицидно, — с Бернхардом из Мюнстера, служившим в 1248 году в Феллине в качестве рядового рыцаря [677]. Известно также, что в 1252 и 1255 годах ашераденский конвент возглавлял некто Хайденрайх (предположительно, не «меченосец») [678]. Искусственное соединение этих разрозненных фактов дает основание говорить о том, что в 1237 году (!) в Ашерадене имели место смещение комтура-«меченосца» с последующим его понижением и назначение «тевтонца».

Столь же гипотетична история с замещением должностей в Феллине и Йервене, где в 1234 году комтурами были соответственно Рикольф и Иоганн [679]. В 1248 году должность феллинского комтура исполнял уже Людольф [680], хотя связывать эту замену с событиями 1237 года на поверку нет никакого основания. В Зегеволде, будущей резиденции ливонских ландмаршалов, в 1237–1238 годах комтуром был «меченосец» Герфрид Видеке, а в 1239 году — некто Готфрид, хотя не исключено, что здесь мы имеем дело с разными написаниями имени одного и того же человека [681].

В Вендене на должность комтура был поставлен Рудольф Кассельский (1237–1240), принадлежавший к наиболее влиятельным лицам Ордена меченосцев. Л. Арбузов полагал, что именно он под именем Рудольфа Невского ( Rudolfus de Nu ) в 1211–1220 годах являлся комтуром Вендена, заслужившим свое прозвище удачным походом в Ижорскую землю [682]. В 1228 году он участвовал в переговорах о заключении договора немецких и готландских купцов со смоленским князем Мстиславом Давыдовичем [683]. В текстах договорных грамот 1230 и 1231 годов его имя следует сразу же за именем магистра Волквина [684]. То, что этот опытный дипломат не был привлечен к переговорному процессу по поводу объединения орденов, позволяет предположить, что он не поддерживал магистра Волквина в этом вопросе [685]. Это, впрочем, не помешало ему сохранять свое высокое положение и после 1237 года. Так, при заключении договора с рижским епископом Николаем в 1238 году он представлял орден вместе с магистром Балком [686], что трудно соотнести с выводом о вытеснении «меченосцев» из управленческих сфер, якобы, предпринятом в Ливонии пропрусским руководством ордена. Эта ситуация свидетельствует, скорее, о крайней осторожности Германа Балка, отдававшего себе отчет о серьезных последствиях, которые при данном соотношении сил может иметь открытая дискриминация «меченосцев».