Денис Хрусталёв - Ледовое побоище в зеркале эпохи [Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере]

Недавно вопрос о статусе Пскова обстоятельно обследовал петербургский историк А.В. Валеров, который вслед за В.Л. Яниным пришел к заключению, что стремление Пскова к обособлению было заметным уже на рубеже X–XI веков, когда туда был посажен княжить Судислав Владимирович, а после 1137 года городская община приобрела все признаки суверенной. С Новгородом Псков связывал военно-политический союз («конфедерация»), который вовсе не был незыблемым и мог быть расторгнут в любой момент [203] Валеров А.В. Ук. соч. С. 91–92, 118, 141–144 и др. . Именно так Валеров интерпретировал события 1228 года, во время которых псковичи, испугавшись слухов о намерении князя Ярослава Всеволодовича «ковать вятших мужей», не пустили его в город: «Фактически военно-политический союз Новгорода и Пскова прекратил своё существование» [204] Там же. С. 145. .

Впоследствии союз восстановился, а после очередного конфликта в 1232 году псковичи пришли к новгородскому князю Ярославу со словами «ты наш князь». Но это, как считает Валеров, также «не означает, что была ущемлена политическая самостоятельность Псковской волости» [205] Там же. С. 158. . С таким багажом Псков подступил к 1240 году, когда он сперва был «захвачен» немцами, а потом «освобожден» Александром Невским [206] Там же. С. 160. . Таким образом, исследователь делает заключение о существовании у Пскова в отношении Новгорода статуса подчиненного, однако исключительно в военных делах. Вместе с тем Валеров настаивает на абсолютной независимости Пскова во всех прочих сферах как до 1240 года, так и после 1242 года. В процессе рассмотрения вопроса эту позицию, компромиссную в отношении ко мнению В.Л. Янина, мы будем признавать в качестве основной для сторонников псковской независимости.

Итак, что можно сказать об отношениях Пскова и Новгорода до 1228 года? Насколько корректно описывать их как военно-политический союз суверенных государств?

В 1209 году новгородцы приняли к себе нового князя Мстислава Мстиславича, правившего прежде в маленьком Торопце. Это был настоящий вызов Суздальскому властелину — Всеволоду Юрьевичу (Большое Гнездо), который в последние десятилетия закрепил за собой право назначать князей в Новгород. Старший сын Всеволода Константин собрал войска и выступил против узурпатора, но новгородцы взяли в заложники его брата Святослава, чем вынудили пойти на переговоры и заключить мир. Мстислав сумел сохранить за собой стол. В первый же год своего правления он укреплял границы — строил крепость в Великих Луках, после чего передал её под покровительство своего брата — Владимира, отмеченного в летописи как Псковский: «И посла князь Мьстиславъ [посадника] Дмитра Якуниця на Лукы съ новгородьци города ставить, <���…>; а лучяномъ да князя Володимира Пльсковьскаго» [207] Н1Л С. 52, 249. . Казалось бы, всё ясно — старший брат сел в Новгороде, младшего посадил в Пскове, а потом прибавил ему и Великие Луки. Смущение может вызвать тот факт, что Владимир в событиях вокруг Новгорода упоминается раньше, чем Мстислав. В начале той статьи, где описаны перипетии вокняжения в Новгороде Мстислава, сообщается: «Новгородьци угонивъше Литву въ Ходыницихъ, избиша съ князьмь Володимиромь и с посадникомь Твьрдиславомь» [208] Н1Л. С 51, 249. . Ходыничи располагались на Ловати в районе Черенчицкого погоста (невдалеке от Старой Руссы) [209] Васильев В.Л. Архаическая топонимия Новгородской земли. В. Новгород., 2005. С. 97. , то есть в среднем течении реки, откуда следует, что Владимир с новгородцами погнались за литовцами явно не из Торопца. С другой стороны, Псков также не являлся удобным отправным пунктом для организации погони в направлении Ловати. Владимир в статье не назван псковским [210] В эти годы известен ещё один князь с именем Владимир, а именно, Владимир Всеволодович (1193–1228), сын Всеволода Юрьевича Большое Гнездо, который, однако, по роду своей деятельности никак не был связан с Новгородом, а к тому же в 1208 году в силу своей молодости вряд ли мог командовать погоней за литовцами. См.: Рапов О.М. Княжеские владения на Руси в X — первой половине XIII в. М., 1977. С. 171–172; Донской Д.В. Рюриковичи. Исторический словарь. М., 2008. С. 166–167. . В Новгородской IV летописи при известии об изгнании Владимира псковичами в 1211 году он именуется «Торопецким», хотя в Новгородской первой летописи такого указания нет [211] Н1Л. С. 52, 250; Н4Л. С. 184. . Прибыл ли князь в Псков из Торопца или давно подвизался на Северо-Западе — сказать сложно. Всё же, судя по позднейшим событиям, следует признать, что закрепился он в Пскове только после вокняжения в Новгороде Мстислава. В любом случае, его поведение на псковском столе не позволяет видеть в нем суверенного государя, каковым, судя по всему, он себя и не считал. Характерна история с его изгнанием и отъездом в Ливонию. О причинах изгнания Н1Л ничего не сообщает, но Генрих Латвийский указывает, что псковичи «возмутились» из-за того, что Владимир «выдал дочь свою замуж за брата епископа Рижского», Теодориха [212] Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. Введение, перевод и комментарии С.А. Аннинского. 2-е издание. М.—Л., 1938. Гл. XV, 13; Матузова В.И., Назарова Е.Л. Крестоносцы и Русь. Конец XII в. — 1270 г. Тексты, перевод, комментарий. М., 2002. С. 120. . Вроде бы, намек на конфессиональную амбивалентность князя, но скорее указание на стремление закрепиться в области путем установления родственной связи с важным соседом. Что же возмутило псковичей? Вероятно, именно этот альянс с конкурентами в борьбе за Эстонию, которые ещё и «латиняне». Ведь основная функция князя и заключалась в защите общины.