Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Рукопись почти в полторы тысячи страниц с подробным изложением этой теории (я её читала) была представлена ещё в 1970-е гг. на суд учёных, которые категорически отвергли её [89] Не нашла она поддержки и ныне: публикация десятков книг не сделала аргументацию А. Т. Фоменко более убедительной. Критику его построений историками см.: Мифы «новой хронологии». Материалы конференции на историческом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова 21 декабря 1999 года. М., 2000; История и антиистория: Критика «новой хронологии» академика А. Т. Фоменко: Анализ ответа А. Т. Фоменко. 2-е изд, доп. М., 2001; Шмидт С.О. «Феномен Фоменко» в контексте изучения современного общественного исторического сознания. М., 2005. Не согласились с его математическими и астрономическими аргументами и специалисты в этих областях: Антифоменковская мозаика 2. Новая хронология — это серьёзно? М., 2001; Астрономия против «новой хронологии» / Под ред. И. А. Настенко. М., 2001. . И лишь после упразднения цензуры «исторические» сочинения А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского заполонили полки книжных магазинов. Нет сомнения, что творцу «новой хронологии» присуща та же одержимость идеей, что и Т. Хейердалу. Он столь же искренне верует (или по крайней мере верил в момент создания своей «теории») в истинность своих выкладок и столь же твёрдо убеждён (или был убеждён) в некомпетентности или завистливости своих оппонентов, которые не смогли увидеть очевидное для него, А. Т. Фоменко.

Однако в условиях массового тиражирования «новой хронологии» появились новые тенденции, существенно изменившие характер этого явления. С одной стороны, произошла очевидная коммерциализация идеи, а сама она превратилась в бренд, позволяющий многократную «дупликацию» (термин А. Т. Фоменко) изданий. С другой — «новая хронология» идеологизировалась: она начала служить обоснованием приоритета славянских народов, точнее, русского народа в цивилизационном развитии человечества. Если другие создатели «истинной истории» России достигали этого удревнением славянского или русского прошлого (например, начиная его с Вавилонского столпотворения), то наложение хронологических слоёв позволило, напротив, омолодить всемирную историю так, что славянский этногенез совпал во времени с древнейшими цивилизациями мира.

Как и Т. Хейердал, А. Т. Фоменко нашёл понимание не у специалистов, а у широкой читающей публики. Лёгкость восприятия и последовавшая популярность идеи Т. Хейердала во многом объяснялись его славой и авторитетом, но отражали они и одну важную и универсальную особенность общественного сознания: некоторое недоверие и подозрительность не слишком образованного, не привыкшего к абстрактному мышлению, хотя и вполне компетентного в своей области человека к высокой науке и к профессиональным учёным, образующим некую эзотерическую касту и объясняющимся на не совсем понятном языке. Как и многие другие, Т. Хейердал, обращаясь к массам, противопоставлял их небольшой горстке «консервативных», «не способных воспринять новые открытия» учёных, что льстило несведущему читателю или слушателю, ведь, принимая предложенную идею, он ощущал себя сопричастным к «передовым» веяниям в науке. Этот же эффект апелляции к широкому читателю, который якобы скорее разберётся в проблеме, нежели закосневшие в своих кельях учёные, использовал и А. Т. Фоменко. Но в нашей стране действенность подобной апелляции к массам несравненно выше, нежели в Норвегии: подчас добровольное и даже исполненное энтузиазма, подчас вынужденное, подчас неосознаваемое следование идеологически заданным схемам и догмам советскими историками породило в обществе недоверие к отечественной исторической науке уже в советское время, а огульное её поношение в 1990-е гг. привело к её окончательной дискредитации в глазах значительной части читающей публики. Результат не замедлил сказаться: сколь многочисленные, столь и дилетантские «новые истории» стали невероятно, просто-таки удручающе популярны в нашей стране [90] Ср., например, сочинения А. Д. Петухова, в которых русь оказывается прародительницей всех крупнейших королевских династий Европы (Петухов А. Д. Русы Евразии. М., 2007; он же. Тайны древних русов. М., 2008 и др.), В. А. Чудинова, увидевшего «славянские руны» («руницу») во всех нечитаемых надписях Южной Европы, включая Фестский диск, этрусские зеркала и пр. (Чудинов В. А. Тайные руны древней Руси. М., 2005; он же. Русские руны. М., 2006; он же. Вернём этрусков Руси. Расшифровка надписей древней цивилизации. М., 2006 и др.). Особенно прискорбно, что подобные «открытия» нередко популяризируются в авторитетных изданиях. Так, например, пространное интервью с В. А. Чудиновым было опубликовано в приложении к «Российской газете» «Неделя» (№ 4687 от 19.06.2008. С. 20–21). В нём утверждается «существование русского языка (его можно называть как угодно: древнейший русский, палеорусский, общеславянский, индоевропейский) в самые древние времена — конкретно: не менее двухсот тысяч лет назад» (замечу, что на существование Homo sapiens отводится всего 30–35 тысяч лет). . Однако подчеркну ещё раз, что «одержимость идеей» как Т. Хейердала, так и А. Т. Фоменко, по крайней мере в начале их «исторического» пути, как мне представляется, не была отягощена «внеидейными» соображениями — это были идеи ради идеи в чистом виде.