Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

В. П. Козлов: Вадим Викторович, приходилось ли вам интересоваться, как именно Дугин использует «Хронику Ура Линда», с одной стороны, и как это соотносится с его евразийским мировоззрением, с другой?

В. В. Эрлихман: Использует он её многообразно. Ещё в первых своих книгах, когда никто про эту «Хронику» не знал, хотя впервые она была в России популяризована в трудах атлантологов, отечественного — Александра Горбовского и поляка — Людвига Зайдлера, ещё в 1980-е гг. Естественно, никто про неё не знал, и это подогрело интерес к этому сочинению. Дугин впервые пересказал её содержание, теперь стал духовным отцом её перевода. Она прекрасно вписывается в его достаточно эклектичную евразийскую концепцию, где находят место и Примордиальная Традиция Генона, и гиперборейская теория, и некоторые нацистские, вернее, ариософские идеи, на которых и вырос нацизм. Здесь также говорится о первенстве белой расы, о том, что история не прогрессирует, как считает позитивистская наука, а развивается циклично, это тоже важный элемент дугинской теории, и о многом другом, о чём можно говорить более подробно, но вряд ли стоит.

З. В. Кананчев: Имеется ли современная критика данной работы в России?

В. В. Эрлихман: Пока, насколько я знаю, нет. Книга только что вышла, полгода назад. Я не встречал никаких критических отзывов, особенно в связи с тем, что до этого она была практически недоступна нашему читателю, никто о ней не знал ничего.

З. В. Кананчев: То есть в России не занимались проблемой?

В. В. Эрлихман: Нет, и потом в России… это не «Влесова книга», её тематика имеет весьма далёкое отношение. Её критиковали очень много в Голландии, Германии и Англии, но это было давно. И вот на новом этапе она снова встала перед читателями как подлинный исторический документ.

В. А. Шнирельман: Здесь я должен уточнить, что несколько лет назад в своей книге я упомянул Вирта и «Хронику Ура Линда» и несколько фраз об этом написал. Это, конечно, нс была развёрнутая критика, но кое-что было. Но больше не было ничего.

И. В. Зайцев: Я, со своей стороны, небольшую ремарку сделаю. Была ещё одна статья. Относительно недавно, в 2006 г., вышел сборник, посвящённый памяти О. Ф. Волковой. Там есть статья А. В. Пименова, которая, кажется, посвящена именно этой книге.

С. О. Шмидт: Интересные сообщения и выступления, разнообразные по тематике и по хронологии явлений, по-моему, позволяют поставить нам примыкающие к этому общие проблемы, волнующие сейчас всех. Одна из них — фальсификация толкований. Толкование источников, которые заведомо фальсифицируют историю, сейчас не менее волнует, причём здесь несколько аспектов. Такие толкования допускают специалисты-учёные, неспециалисты и, наконец, спекулянты. Когда фальсификацию толкований истории допускают специалисты-учёные, иногда это объясняется тем, что они, во-первых, исходят из заранее созданной ими конструкции и, уже читая документы, при всей источниковедческой оснащённости их знания видят то, что им нужно видеть. Это известный путь. Учёные делятся, вообще, на две категории: одни сразу придумывают (мы все вначале придумываем) конструкцию и под неё подгоняют факты, а другие сначала раскладывают пасьянс и думают, что из всего этого может получиться. Возьмём крупных учёных масштаба академиков, которые действовали первым методом: Б. А. Рыбаков и М. В. Нечкина были очень схожими персонами в развитии научной мысли. Это объясняется тем, что они подгоняли историческую фактуру под собственную конструкцию.

Вторая ситуация — когда настоящий учёный не вполне убедителен в своих выводах. Возьму более знакомые мне сюжеты — «Слово о полку Игореве», «Переписка Грозного с Курбским». Никто не сомневается, что в своё время Александр Александрович Зимин был, пожалуй, наиболее признанным в мире авторитетом среди учёных-специалистов по истории России. Чем объясняется его настойчивость в доказательстве создания «Слова» в XVIII столетии? Безусловно, увлечённостью! Можно сказать, употребив терминологию Владимира Петровича, это «реанимация» толкования фальсификации. Почему построение Зимина оказалось недостаточно убедительным? Потому что, во-первых, он нс имел филологической подготовки, без которой нельзя было всесторонне рассмотреть памятник древней письменности. Во-вторых, он не был вполне подготовлен к рассмотрению собственных построений в контексте явлений XVIII в. Пушкин был убеждён, что не было человека, который мог бы написать тогда столь гениальное произведение, а Пушкин литературу XVIII в. знал. Это важный момент, который Зимин нс учёл, как и то обстоятельство, что о многих исторических фактах, которые содержатся в «Слове о полку Игореве», в XVIII столетии не было известно. До Карамзина в конце XVIII в. таких системных и выстроенных сведений о взаимоотношениях некоторых князей не могло быть.