Павел Уваров - Варфоломеевская ночь - событие и споры

Aulotte R . Jacques Amyot et l’humanisme français du XVIe siècle // Fortunes de Jacques Amyot, Actes du colloque international (Melun 18–20 avril 1985) / Ed. Michel Balard. P., 1986. P. 181–190.

Boucher J . Un grand aumônier engagé: Jacques Amyot et la cour d’Henri III // Fortunes de Jacques Amyot… P. 147–166.

Cardascia G . Un lecteur de Machiavel à la cour de France: Jacopo Corbinelli // Humanisme et Renaissance. 1938. P. 446–452. Макиавелли является предметом спора среди интеллектуалов ( Donald R . Quelley. "Murd’rous Machiavel in France: a post mortem" // Political Science Quarterly. 1970. T. 85. P. 547 и след., и, как отмечает Мастеллон ( Mastellone S. Op. cit. P. 78–79), который цитирует Луи Ле Руа в Les Politique: «"Наставление Государя" должно читаться с большой осторожностью, поскольку оно написано автором без совести и без веры, смотрящим только на мирскую власть и славу, погубивших многих людей». Известно, что Корбинелли должен был сделать вместе с дю Тийе перевод произведения Макиавелли, возможно "Ritratti delle cose di Francia". В 1572 г. Корбинелли пишет: "Del machiavello bisognera sia in corte col Regius che io non so anche se costui sara a tanto peso pari". Он должен был бы, следовательно, больше настаивать на значимости перевода, сделанного Жаном Гогори: Gohory J. Les Discours de Nicolas Machiavegli sur la première décade de Tite Live dea l’édification le la Ville. P., 1571, который следует за: Le premier livre des discours de l’estât de paix et de guerre, de Messire N. Machiavegli, sur la premiere decade de Tite Live, 1544 avec Le Prince de Nicolas Machiavel, traduit d’italien en francois, avec la vie de l’auteur mesme par J.P.G., 1571, так же как и на переводе, сделанном Гаспаром д’Овернем: D’Auvergne G . Le Prince de Nicolas Macchiavelli. Poitiers, 1563. Cм.: Mastellone S. Op. cit.; Procacci G . Studi sulla fortuna di Machiavelli. Rome, 1966.

Tuck R . Philosophy and Government, 1572–1651. Cambridge, 1993. P. 39–45.

О проблеме связи королевской политики с Макиавелли см.: Jordan L . Nicolo Machiavelli und Katarina von Medici // Historische Viertel Jahrschrift. 1903. P. 391 etc.

Dorleans L . Histoire de l’origine de la Ligue, Ms Fr. 4922, microfilm 352, fol. 1–71.

Aimable accusation et charitable excuse des maus et evenemens de la France, pour monstrer que la pais et reunion des subjects n’est moins necessaire a l'Estât qu’elle est souhaitable a chacun en particulier, Robert Le Mangnier. P., 1576. "Обращение к читателю" (p. 1) передает гневную тональность текста:

Holt M.P . The Duke of Anjou and the Politique Struggle during the Wars of Religion. Cambridge, 1986. P. 101, 109. Этот текст приписывается иногда перу того, кому он был посвящен — Ги дю Фору де Пибраку.

Grimai P . Cicéron. Р., 1970. Р. 420–422.

Aimable accusation et charitable excuse… P. 18. Здесь можно привести начало речи, произнесенной Фабрицием (р. 2–4): "Он говорил, что поскольку чувству зла свойственно доискиваться причины, также и для нас естественно, когда мы угнетены каким-то бедствием и печалью, считать причиной этого какую-либо ошибку, словно бы она была источником и причиной того, из-за чего мы страдаем. Но чаще всего истина не сопровождает нашу скорбь, равно как понимание и суждение о болезни недоступно больному из-за слабости нашего разума, но также из-за того, что страсти и горечь, став хозяйками, останавливают наш выбор на первых объяснениях, которые нам представляются. И действительно, беды нашей Франции умножились до такой степени, что они дают себя почувствовать даже тем, кто мало участвовал в нашем состоянии, и мы видим, что все жалуются, словно бы освобождаясь от своих бед"; возникает образ "народа", падкого на иллюзии и ошибочные суждения (р. 11): "Что до народа, который, похоже, находится в состоянии полностью расчлененного и разделенного тела, очевидно, что легче обманываться и склоняться к ложному впечатлению, чем попытаться хорошо поступать и правильно думать, хотя именно народ несет груз наказания за безумные и безрассудные затеи, совершающиеся в провинции; в итоге он больше всех теряет и страдает от перемен. Равным образом никогда не воспринимает он уроков, кроме как путем своих ошибок или из опыта своих бед и печалей… и если народ французский подумает о ранах, нанесенных ему гражданскими войнами, он поймет, насколько была счастлива прошлая жизнь и насколько был легок груз налогов, которые он платил на нужды своего государя, в сравнении с тяжким бременем того плачевного разрушения, которым он с тех пор удручен, чтобы впредь не распалять себя, не подумав хорошенько, огнем, который почти всех нас пожрал". Фабриций (р. 17–18) отрицает религиозный характер войны: "…и нас хотели уверить, что вопрос веры сделал нас такими… Но по прошествии пятнадцати лет, когда война разлилась во все уголки королевства до самых святых мест, почитаемых и сокровенных, все виды безбожия, убийств, дерзостей, вымогательств, грабежей и насилий совершены от святого имени веры для оправдания всех самых дурных желаний, каковые только развращенность наша могла породить…"