Павел Уваров - Варфоломеевская ночь - событие и споры

В-третьих. Очевидно, королевская интерпретация хода истории как возвращения Золотого века оказывается внезапно сломленной покушением на Колиньи. Сомнительно, чтобы оно было вдохновлено королевской властью, как думало большинство современников и историков, полагавших, что Екатерина Медичи стремилась тем самым помешать главе гугенотов отправиться вместе с гугенотским дворянством в Нидерланды для оказания помощи инсургентам. Ибо вне зависимости от своего исхода это покушение было бессмысленным, поскольку оно перечеркивало все усилия по установлению мира, как это и показал дальнейший ход событий. Похоже, что за спиной Морвера, обеспечив ему поддержку после покушения, действовала семейная солидарность лотарингских принцев и в особенности герцога д’Омаля. Так, по словам Маргариты Валуа, Карл IX якобы был уверен, что "Морвер нанес этот удар при подстрекательстве монсеньора Гиза…", и в первый момент он имел весьма твердое намерение свершить суд. Была ли это только дворянская вендетта, или следует предполагать политический заговор? На этот счет невозможно узнать больше того, что нам уже известно. Для хода истории было важно, что подозрения сразу же легли на Гизов и что монархия не только сама рисковала попасть под подозрение в соучастии, но и оказалась в крайне нестабильном положении.

Действительно, королевская власть оказывается зажатой в тиски: она понимает, что обязана как можно быстрее ответить на требования гугенотов, что означает создание смешанной следственной комиссии и проведение суда. Группировка протестантов желает использовать покушение, чтобы нанести решающий удар по ультракатолической партии, и требовать наказания виновных, поскольку все позволяет предполагать, что это Гизы. Если власть не вершит правосудие, это означает, что она впала в тиранию, так на все лады твердили памфлеты, выпущенные между 1567 и 1570 г. Поставить свою легитимность под сомнение — значит, подвергнуться угрозе "справедливой войны" со стороны тех, кто не добился справедливости. Однако все указывает, что королевская власть не может свершить правосудие таким образом, поскольку наказать Гизов значит поставить себя в зависимость от протестантской группировки, возможно, навлечь папское отлучение и, главное, поднять против самой идеи монархического государства мощь католического экстремизма. В любом случае итогом покушения становилась гражданская война. Одним ударом золотой век, едва начавшийся благодаря союзу Венеры и Марса, преобразился в век железный. Требования гугенотов, в течение 23 августа становившиеся или казавшиеся все более и более назойливыми, если не сказать угрожающими, неотвратимо работали на кризис, против которого монархия была бессильна. Если бы король исполнил требования гугенотов, он возбудил бы против себя все католическое общество, в глазах которого дом Гизов был последним оплотом против Реформации, а насилие, совершенное против еретика, доказывало невиновность и славу свершившего его, невиновность и славу, не подлежащих пересмотру никаким людским судом [200] Это краткое изложение моей работы: Crouzet D . La nuit de la Saint-Barthélemy. Une rêve perdu de la Renaissance. P., 1995. .

Именно в этом пункте, когда политическая ситуация оказалась заблокированной, требуется прибегнуть к воображению, чтобы вычленить историческую виртуальность. Всеобщее насилие могло видеться как неминуемое будущее королевства. Жестокости первых потрясений гражданских войн были бы тогда ничтожны рядом с теми, которые произошли бы в ситуации полного ослабления монархической власти, если бы гражданская война возобновилась уже не во имя общественного блага, как это было раньше, но ради свершения правосудия. Во всяком случае, в часы, когда все надежды на магическое действие празднеств предыдущих дней пошли прахом, Карл IX и его мать должны были увидеть перед собой именно эту картину, прежде чем сделать виртуальный выбор в пользу "расправы" и предпочесть всем прочим соображениям благо государства.

Главное заключалось в том, что в королевской политике, даже после вторжения в нее насилия, не произошло разрыва. Гуманистический союз сердец оставался первейшей заботой даже после того, как пришлось прибегнуть к насилию хирургического типа. Возможно, что вечером 23 августа это насилие и не воспринималось как вопиющее, противоречащее стремлению продолжить царство согласия. Ведь с самого начала могло быть предусмотрено, что Гизы в обмен либо на их прощение, либо на разрешение вендетты, которую они мечтали осуществить, возьмут на себя ответственность за смерть Колиньи и вождей-протестантов. "Частная месть" Гизов дала бы возможность королевской власти оставаться незапятнанной и надеяться на возможность через какое-то время продолжить творить магию примирения.