Павел Уваров - Варфоломеевская ночь - событие и споры

Далее, я готова отстаивать свое мнение, что радикалы верили и должны были верить в то, что приказ к избиению исходил от короля. Господь даровал королю карающий меч, и именно его дозволение (или вера в данное им дозволение) развязало народное насилие [192] Ibid. Р. 99, 176. . Буржон утверждает обратное, ибо, по его мнению, эта преданность королю не согласуется с сознательным попранием королевского авторитета, на котором он создает "восстание" Варфоломеевской ночи [193] Bourgeon J.L . L’assassinat de Coligny. P. 117–118. .

Наконец, Буржону не удается обосновать свое главное обвинение парижской буржуазии в восстании против короны. События и действия, описанные в его книгах и статьях, не создают убедительного образа города, охваченного мятежом против королевской власти, не говоря уже о восстании, которое должно стоять "в одном ряду с 1588, 1648, 1789 гг." [194] Ibid. Ясных свидетельств того, что кто-либо усматривал в деяниях Варфоломеевской ночи — убийстве гугенотов — способ политического или экономического воздействия на короля, просто не существует.

Более того, доверие читателей не может не быть ослаблено постоянными утверждениями Буржона, будто он обладает каким-то средством, позволяющим отделить истину от фантазии. Лишь он сам (и те, кто согласен с его мастерским рассказом) может определить, какие фразы в том или ином документе правдивы, а какие намеренно фальсифицированы, чтобы сбить нас со следа. Именно такова его "расшифровка" "Истории" Жака Огюста де Ту [195] Bourgeon J.L . Une sourse sur la Saint-Barthélemy… P. 512–513. Здесь он описывает свое "филигранное прочтение" или "расшифровку". Я разделяю скептицизм Дени Крузе в отношении длинной цепи гипотетических выводов, которые якобы позволяют Буржону обнаружить скрытую историческую истину: Crouzet D . La Nuit de la Saint-Barthélemy… P. 430–444. .

Поскольку доказательства в поддержку его теории восстания столь слабы, Буржон то и дело говорит о всеобщем умолчании, о грандиозном заговоре в целях сокрытия правды с участием Парламента, городских чинов и буржуазных хронистов [196] См., например: Bourgeon J.-L . La fronde parlementaire… P. 64–65. Речь идет об отсутствии какого-либо указания в регистрах Парламента о событиях между 16 и 27 августа 1572 г.: "Это полнейшее молчание о парламентской жизни в течение десяти решающих дней, конечно, скрывает тайну. Что может быть настолько щекотливым, чтобы нуждаться в сокрытии, какой постыдный секрет замалчивается "подобным образом?" Он считает совершенно доказанным, что лишь некие "серьезные мотивы" должны объяснять "эту всеобщую самоцензуру, широкий заговор молчания", и делает вывод, что здесь "скрывается ключ к Варфоломеевской ночи; подменяя целую страницу своей истории, Парламент выдает себя: именно собственную ответственность он пытается стереть таким образом". Язык Буржона здесь столь же напыщен, сколь теория "вины по умолчанию" необоснованна. Более того, он не вполне честно обходится с читателем. Он прекрасно знает, что регистр уголовного суда Турнель объясняет это молчание обратным переездом во Дворец (см. выше, примеч. 19), но прячет эту ссылку в другом месте, не упоминая о ней здесь. Если бы он в самом деле изучал Турнельский регистр, как он указывает в своем примеч. 4, то заметил бы, что в нем прямо говорится о смерти Колиньи и других протестантов 24 августа, и их смерть приписана необходимости искоренить гугенотский заговор против короны. (AN. Х2А 1203, 24 August 1572; и вновь я благодарю Элизабет Браун и Мари Ноэль Бодуэн-Матузек за предоставление мне этой ценной справки.) . Выходит, что чем меньше у нас доказательств какой-либо теории, тем более ей надлежит доверять. Я могла бы серьезнее отнестись к доказательствам "по умолчанию", если бы Жан Луи Буржон объяснил, зачем кому-то понадобилось утаивать сей факт, коль скоро 1572 г. стал таким триумфом буржуазии над короной. К чему замалчивать эту победу вместо того, чтобы ее превозносить? Каковы же тогда выгоды победоносной буржуазии от подобного триумфа?

Трагедия Варфоломеевской ночи кроется не в некоем воображаемом восстании против короля. Она кроется, как уже давно признано, в совместной ответственности тех, кто задумал, молчаливо одобрил или не смог положить конец избиению гугенотов. Я защищала парижскую буржуазию от крайних нападок Буржона, но я ни в коем случае не снимаю с нее доли ответственности за убийства. Как я писала в книге "Под крестом", "когда городской совет распорядился о вызове милиции, он вольно или невольно стал соучастником преступлений Варфоломеевской ночи. Когда Парламент без возражений принял утверждение короля, что он дал приказ к бойне, судебные магистраты также сделались сообщниками" [197] Diefendorf В . Beneath the Cross… P. 173. . Эти действия сами по себе равносильны "предательству элиты", ибо они предавали установленный порядок общего христианского блага, покоившийся на законах. Нет необходимости выдвигать еще одно обвинение в недоказанном и недоказуемом предательстве по отношению к королю.