Павел Уваров - Варфоломеевская ночь - событие и споры

Лишь сравнительно недавно историки обратились к проблеме народного насилия, спровоцированного решением двора умертвить Колиньи и главных гугенотских вождей и явившегося причиной гибели большинства жертв. Натали Дэвис в своей (ставшей классической) статье 1973 г. первой предположила, что всеобщая вспышка насилия в Париже не была ни спонтанной, ни безумной, но заведомо была окрашена ритуалистическим поведением, подражающим и клиру и магистратам [133] Davis N . Zemon The Rites of Violence: Religious Riot in Sixteenth-Century France // Past & Present. 1973. № 59. May. P. 51–91, воспроизведенная в ее книге Society and Culture in Early Modem France Stanford. Stanford, 1975. P. 152–187. . Чуть раньше Жанин Гарриссон указывала, что народное насилие было вызвано еще и социально-экономическим напряжением, ибо богатые гугеноты стали жертвами менее состоятельных католиков [134] Garrisson-Estebe J . Tocsin pour un massacre: la saison des Saint-Barthélemy. P., 1968. P. 196–197. См. также ее полемику с Натали Дэвис в Past & Present, где она даже усилила акцент на классовом характере этого преступления: Garrisson-Estebe J., Davis N . Zemon, "Debate: The Rites of Violence. Religious Riot in Sixteenth-Century France" // Past & Present. 1975. № 67. May. P. 127–135. .

Совсем недавно Барбара Дифендорф и Дени Крузе уверенно заявили, что насилия мотивировались в большей мере религиозным пылом, чем классовыми трениями. Хотя и разными путями, оба пошли дальше теории Натали Дэвис об "обрядах насилия" и показали, что религиозные расправы на религиозной почве проистекали, по Дифендорф, из локальных противоречий между двумя конфессиями (крайне обострившихся после того, как по политическим мотивам зимой 1571/72 гг. власти сняли католический крест, возведенный на месте разрушенного гугенотского дома), или, по Крузе, в эсхатологической боязни конца света [135] Diefendorf B . Beneath the Cross: Catholics and Huguenots in Sixteenth-Century. Paris; New York, Oxford, 1991; Crouzet D. Les guerriers de Dieu: La violence au temps des troubles de religion, vers 1525–vers 1610. Seyssel, 1990. 2 vol. Idem. La nuit de la Saint-Barthélemy: Un rêve perdu de la Renaissance. P., 1994. . Хотя акценты расставлены у них по-разному, Дифендорф и Крузе выявили остроту межконфессиональной розни после Сен-Жерменского мирного эдикта 1570 г. В тех городах, где гугеноты и католики с трудом сосуществовали в течение десяти лет, страсти настолько накалились, что двор не мог не сознавать возможность взрыва, по выражению Барбары Дифендорф, "от малейшей искры" [136] Diefendorf B . Beneath the Cross. P. 92. .

Но в таком случае почему избиений не было еще больше? Если религиозные распри и конфессиональные страсти были столь сильны, а многие католики твердо верили слухам, будто Карл IX в самом деле повелел умертвить всех гугенотов, почему же тогда побоище ограничилось Парижем и лишь 12 провинциальными городами? [137] Такими провинциальными городами были Руан, Mo, Труа, Орлеан, Анжер, Сомюр, Бурж, Ля Шарите, Лион, Бордо, Гайак и Тулуза. В них, как и в столице, имелось значительное протестантское меньшинство; более того, во всех этих городах уже были случаи религиозного насилия [138] О провинциальных избиениях гугенотов см.: Benedict Р. The St. Bartholomew’s Massacres in the Provinces // The Historical Journal. 1978. Vol. 21. P. 205–225; Holt M . The French Wars of Religion. P. 90–94. . Но то же самое можно сказать и о десятках других городов Франции, где Варфоломеевской ночи не было. Рассмотрим пример Дижона. Анализ решения там судьбы гугенотов проливает свет на более общий вопрос: почему вспышка религиозного насилия в Париже не вызвала еще более мощного и смертоносного взрыва во французских провинциях?

Для начала необходимо подчеркнуть, что несмотря на все споры о смерти Колиньи и десятков других дворян-гугенотов в Париже ранним утром 24 августа 1572 г., решение об этом было, очевидно, политическим. Ни один современник не утверждает, будто Колиньи пал жертвой своей веры. Выдвигаются две политические причины: адмирал и его главные сторонники были умерщвлены, дабы избежать военного похода гугенотов на помощь восставшим против Испании Нидерландам или же чтобы предотвратить мнимое вооруженное выступление гугенотов в столице во время торжеств по поводу венчания Генриха Наваррского и Маргариты Валуа [139] Sutherland N.M . Huguenot Struggle for Recognition. P. 312–337. . Итак, именно политика разожгла религиозное насилие в столице, хотя последствия такого решения должны были ясно осознаваться при дворе ввиду религиозных распрей в Париже за два предшествовавших года. Что касается событий в провинции, то там местная власть действовала по-иному. Ее занимали не столько внешняя политика и мятежные Нидерланды, сколько поддержание порядка внутри городских стен. Чтобы проанализировать, почему в одних случаях на местном уровне бойня произошла, а в других — нет, необходимо оценить политику провинциальных городов, особенно по отношению к гугенотам после первого мирного эдикта января 1562 г.