Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

Вооружившись этими познаниями, Гиппарх заключил, что геоцентрическая концепция объясняет данные лучше, чем гипотеза Аристарха; гелиоцентрическая теория не выдерживала математического анализа без допущения эллиптической орбиты Земли, а это допущение было настолько несозвучно греческой мысли, что даже Аристарх, по всей видимости, не принимал его во внимание. Гиппарх вплотную подошел к этому допущению, выдвинув теорию «эксцентриков», которая объясняла видимую неправильность орбитальных скоростей Луны и Солнца тем, что центры солнечной и лунной орбиты не совпадают с центром Земли. Таким образом, Гиппарх проявил себя не только величайшим наблюдателем, но и величайшим теоретиком среди античных астрономов.

Каждую ночь наблюдая небо, Гиппарх однажды вечером с изумлением обнаружил появление звезды в том месте, где, как он был твердо уверен, ранее ничего не было. Для удостоверения последующих изменений около 129 года он составил небесный каталог, карту и глобус, указав положение 1080 неподвижных звезд, определенное с помощью небесной широты и долготы, — неоценимая услуга последующим исследователям неба. Сравнивая свою карту с картой, составленной Тимохаром за 166 лет до него, Гиппарх подсчитал, что звезды сместились со своей видимой позиции примерно на два градуса. На этом основании он совершил самое тонкое из своих открытий [2349]— прецессию равноденствий, представляющую собой медленное ежедневное приближение момента, когда точки равноденствия подойдут к меридиану [2350]. По его подсчетам, ежегодная прецессия равна тридцати шести секундам, по современным данным, — пятидесяти.

Мы нарушили хронологическую последовательность и пропустили жившего между Аристархом и Гиппархом ученого, чья экуменическая образованность завоевала ему прозвища Пентатл и Бета: он достиг выдающихся результатов во многих областях, уступая в каждой из них только лучшим. Традиция наделила Эратосфена Киренского исключительными наставниками, среди которых стоик Зенон, скептик Аркесилай, поэт Каллимах, грамматик Лисаний. К сорока годам он приобрел столь высокую репутацию своими познаниями, что Птолемей III назначил его главой Александрийской библиотеки. Эратосфен написал томик стихов и историю комедии. Его «Хронография» стремилась определить даты важнейших событий в средиземноморской истории. Он писал монографии по математике и разработал механический метод нахождения средних пропорций в непрерывной пропорции между двумя прямыми. Он измерил наклонение эклиптики, подсчитав, что оно составляет 23°51ʼ (ошибка в полпроцента). Величайшим его достижением было вычисление длины земной окружности; по Эратосфену, она равняется 24 662 милям [2351], по современным данным, — 24 847 милям. Заметив, что в полдень летнего солнцестояния солнце в Сиене светит прямо в глубину узкого колодца, и узнав, что в тот же момент тень обелиска в Александрии, находящейся примерно пятьюстами милями севернее, показывает, что солнце отклоняется приблизительно на 7,5° от зенита, вычисленного на меридиане долготы, соединяющем оба города, он заключил, что дуга в 7,5° на земной окружности равна пятистам милям и что общая длина земной окружности будет составлять 360:7,5x500 или 24 000 миль.

Измерив землю, Эратосфен приступил к ее описанию. Его «География» ( Geographica ) свела воедино отчеты разведчиков Александра, таких путешественников, как Мегасфен, таких мореплавателей, как Неарх, таких исследователей, как Пифей из Массалии, который около 320 года проплыл мимо Шотландии в Норвегию и, возможно, достиг Полярного круга [2352]. Эратосфен не просто описывал физические характеристики каждой области, но и пытался объяснить их воздействием воды, огня, землетрясений и вулканических извержений [2353]. Он призывал греков отказаться от своего провинциального деления человечества на эллинов и варваров; людей следует классифицировать не с национальной, а с индивидуальной точки зрения; многие греки, думал он, оказываются подлецами, многие персы и индусы — людьми утонченными, а римляне превзошли греков в способности к социальному порядку и компетентному правлению [2354]. Он мало знал о Северной Европе или Северной Азии, еще меньше — об Индии к югу от Ганга, ничего не знал о Южной Африке; но он был, насколько нам известно, первым геоцэафом, упоминающим китайцев. «Если бы, — гласил другой важный отрывок, — нам не препятствовала обширность Атлантического океана, мы могли бы легко переплыть из Иберии (Испания) в Индию, держась одной и той же параллели» [2355].