Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

Сочетаясь с экономической конкуренцией, религиозная и этническая обособленность в конце данного периода породила александрийский антисемитизм. И греки, и египтяне привыкли к союзу между церковью и государством и не одобряли культурную независимость евреев; кроме того, они чувствовали конкуренцию со стороны еврейского ремесленника или дельца и возмущались его предприимчивостью, упорством и сноровкой. Когда Рим начал ввозить египетское зерно, именно еврейские купцы из Александрии перевозили грузы на своих судах [2218]. Греки, понимавшие, что попытка эллинизации евреев не удалась, опасались за свое будущее в государстве, большинство жителей которого упорно держались за восточные обычаи и были столь плодовиты. Забыв о законодательстве Перикла, они жаловались на то, что еврейский закон запрещает смешанные браки и что в большинстве случаев евреи держатся особняком. Набирала обороты антисемитская литература. Египетский историк Манефон пустил в обращение рассказ о том, что столетия назад евреи были изгнаны из Египта потому, что их поразила золотуха или проказа [2219]. Взаимная неприязнь росла до тех пор, пока в первом веке христианской эры она не обернулась разрушительным насилием.

Евреи изо всех сил старались ослабить негодование, вызванное их амиксией ( amixia ) и успехами. Сохраняя верность своей религии, они говорили по-гречески, изучали греческую литературу, писали о ней и перевели свои священные книги и исторические сочинения на греческий. Чтобы познакомить греков с еврейским религиозным преданием и позволить не знающему родного языка еврею читать писания своей религии, группа еврейских ученых из Александрии начала, по всей видимости, при Птолемее II, переводить еврейскую Библию на греческий. Цари покровительствовали этому предприятию, надеясь, что оно сделает египетских евреев менее зависимыми от Иерусалима и уменьшит отток еврейско-египетских средств в Палестину. Предание гласит, что по совету Деметрия Фалерского около 250 года Птолемей Филадельф пригласил из Иудеи семьдесят еврейских ученых для перевода писаний их народа, что царь поселил каждого из них в отдельной келье на Фаросе и препятствовал их общению до тех пор, пока каждый из них не сделал собственного перевода Пятикнижия, что по окончании работы все семьдесят переводов совпали слово в слово, что царь наградил ученых дорогими золотыми подарками и что по этой причине греческий перевод еврейской Библии стал известен как hermeneia kata tous hebdomekonta — «Толкование Семидесяти» (лат. Interpretatio Septuaginta , sc. Seniorum ), словом, как «Септуагинта» [2220] [2221]. Каким бы ни был процесс перевода, представляется, что Пятикнижие появилось на греческом языке в конце третьего века, книги пророков — во втором [2222]. Этой Библией пользовались Филон и апостол Павел.

Эллинизация коренных жителей Египта потерпела неудачу столь же полную, как и эллинизация евреев. За пределами Александрии египтяне упрямо сохраняли свою веру, свою одежду или наготу, свои незапамятные обычаи. Греки считали себя завоевателями, а не согражданами; они не позаботились возвести греческие города к югу от Дельты или выучить язык народа, а их законы не признавали брак между египтянами и греками. Птолемей I пытался объединить греческую и местную веры, отождествив Сераписа с Зевсом; позднее Птолемеи поощряли собственный культ, чтобы царь-бог стал общим и подходящим объектом поклонения для разношерстного населения, но те египтяне, которые не искали государственных должностей, обращали мало внимания на эти искусственные культы. Лишившиеся богатства и власти египетские жрецы, чье существование зависело от денежных пожалований государства, терпеливо дожидались, пока схлынет греческая волна. В конце концов победу в Александрии одержал не эллинизм, но мистицизм; в это время закладывались основы неоплатонизма и той смеси утешительных культов, которые боролись за души александрийцев в века, окружавшие рождение Христа. Осирис-Серапис стал излюбленным богом поздних египтян и многих египетских греков; Исида возвратила себе былую популярность покровительницы женщин и материнства. Когда пришло христианство, ни священнослужителям, ни народу не составило труда превратить Исиду в Марию, а Сераписа в Христа.

Урок птолемеевского социализма состоит в том, что даже государство может быть эксплуататором. При первых двух Птолемеях система работала вполне хорошо: были завершены грандиозные инженерные предприятия, усовершенствовано земледелие, приведена в порядок торговля, несправедливость и пристрастность надсмотрщиков были относительно умеренными, и, хотя эксплуатация ресурсов и людей была нещадной, доходы от нее шли в основном на развитие и украшение страны и на финансирование ее культурной жизни. Три фактора положили конец этому эксперименту. Птолемеи ввязались в войны, расходуя все большую часть заработков народа на войска, военный флот и походы. Цари, правившие после Филадельфа, были один хуже другого: они ели, пили, совокуплялись, отдав управление системой негодяям, выжимавшим из бедноты все до последнего гроша. Египтяне никогда не забывали о том, что их эксплуатируют чужеземцы; тем более не забывали об этом жрецы, мечтавшие о роскоши, которой их предшественники наслаждались до персидского и греческого господства.