Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

Отец его был скульптором, а сам Сократ, говорят, изваял Гермеса и Трех Граций , стоявших при входе на Акрополь [1403]. Мать Сократа была повитухой; он любил шутить, что просто продолжает ее ремесло, только в сфере идей, помогая другим разрешиться от своих мыслей. По одной из традиций, он был сыном раба [1404]; это невозможно, так как он служил гоплитом (путь, открытый лишь гражданам), унаследовал от отца дом и имел семьдесят мин (7 000 долларов), подаренных ему его другом Критоном [1405]; в остальном его изображают бедняком [1406]. Он уделял большое внимание телесным упражнениям и обычно находился в хорошей физической форме. В годы Пелопоннесской войны Сократ заслужил репутацию стойкого бойца: в 432 году он сражался у Потидеи, в 424-м — при Делии, в 422-м — у Амфиполя. У Потидеи он спас жизнь и оружие молодого Алкивиада и уступил юноше награду за доблесть; при Делии он был последним афинянином, отступившим перед спартанцами; по-видимому, ею спасло хладнокровие, устрашившее даже спартанцев. Говорят, что в этих походах он превосходил всех стойкостью и отвагой, без жалоб перенося голод, усталость и холод [1407]. Дома — когда он удостаивал его своим пребыванием — Сократ работал каменотесом и скульптором. Он не интересовался торговлей и редко покидал город и гавань. Он женился на Ксантиппе, которая бранила его за пренебрежение к семье, признавал справедливость ее жалоб [1408]и галантно защищал ее перед сыном и друзьями. Супружеская жизнь настолько ему не докучала, что он, по-видимому, обзавелся дополнительной женой, когда гибель на войне многих мужчин привела к временной легализации полигамии [1409].

Всему миру известно лицо Сократа. Судя по бюсту в римском музее Терм, оно не было типично греческим [1410]; его широкие скулы, плоский, приплюснутый нос и тяжелая борода напоминают скорее степного Солонова друга Анахарсиса или современного скифа Толстого. «Я утверждаю, — настаивает Алкивиад, — что Сократ в точности подобен маскам Силена, которые можно видеть в лавках скульпторов с трубами и флейтами на устах; они открываются посередине, и в них находятся статуэтки богов. Я даже утверждаю, что он похож на сатира Марсия. Ты ведь не станешь отрицать, Сократ, что твое лицо — это лицо сатира» [1411]. Сократ не возражает; чтобы усугубить первое впечатление, он признается в том, что имеет чересчур большой живот, который он надеется уменьшить с помощью пляски [1412].

Платон и Ксенофонт согласны в описании его привычек и характера. Круглый год он довольствовался одной простой и обносившейся накидкой и предпочитал ходить не в сандалиях или башмаках, а босиком [1413]. Горячка любостяжательства, так возбуждающая человечество, обошла его стороной. Видя множество предметов, выставленных на продажу на рынке, он заметил: «Сколько же есть вещей, которых я не хочу!» [1414]— и в своей бедности чувствовал себя богачом. Он был образцом умеренности и самообладания, но ни в коем случае не святым. Он умел пить как джентльмен и не нуждался в робком аскетизме, чтобы стоять прямо [1415]. Сократ не был затворником; он любил добрую компанию и позволял богачам время от времени его угощать; однако не платил им угодливостью, прекрасно обходился без них и отвергал дары и приглашения магнатов и царей [1416]. В общем, он был счастлив: жил, не работая, читал, не сочиняя, учил без рутины, пил без головокружения и умер, опередив дряхлость, почти без боли.

Его нравственность была для того времени превосходной, но едва ли пришлась бы по душе всем тем добрым людям, что ею хвалили. Он «воспылал» при виде Хармида, но справился с собой, спросив, так же ли благородна душа этого миловидного отрока [1417]. Платон говорит о Сократе и Алкивиаде как о любовниках и рассказывает об «охоте Сократа за прекрасными юношами» [1418]. Хотя любовные связи этого старика оставались по большей части платоническими, он не стеснялся советовать гомосексуалистам и гетерам, как приманивать любовников [1419]. Он галантно пообещал свою помощь куртизанке Феодоте, которая наградила его приглашением: «Приходи посмотреть на меня почаще» [1420]. Ему никогда не изменяли мягкий юмор и доброта, так что те, кому была по нутру его политика, без труда мирились с его моралью. После кончины Сократа Ксенофонт говорил о нем как о человеке «столь справедливом, что он никогда не причинил зла никому даже в самом пустячном деле… столь умеренном, что он никогда не ставил удовольствие выше добродетели; столь мудром, что он никогда не ошибался в различении лучшего и худшего… столь умевшем распознавать нрав других и увлекать их к добродетели и чести, что, казалось, он таков, каким должен быть прекраснейший и счастливейший из людей» [1421]. С трогательной простотой Платон говорил: «Он поистине был мудрейший, справедливейший и лучший из людей, каких я только знал» [1422].