Далай Чулууны - Монголия в XIII–XIV веках

В письме как будто есть какое-то стремление хотя бы внешне соблюсти правила хорошего тона, но автор его больше кичится и угрожает. С одной стороны, в нем минский император тщится оправдать свою захватническую политику по отношению: к Монголии. Судя по письму, он считал тогда возможным быстро разгромить и подчинить себе монголов. Хотя в действительности это было нереально.

С другой стороны, в письме сообщается, будто монголы совершали разбойничьи набеги на Кайпин и другие китайские районы. Но в то время минские войска захватили Кайпин (Шанду), который был монгольским городом, и окрестную территорию, которая целиком принадлежала Монголии, и расположились там гарнизонами. Очевидно, в этом случае не было никакого основания считать, что. монголы посягали на китайскую территорию, тогда как они предпринимали наступление с целью отвоевать свой город Кайпин. Письмо заканчивается требованием безоговорочной сдачи Минам Тогон-Тэмура вместе со своими подданными. Понятно, что монгольский народ, защищавший независимость своей страны, никогда не принял бы такой ультиматум. Опасаясь народных выступлений, Тогон-Тэмур также не согласился с ним и не ответил на письмо. Между прочим, минский император в письме официально признает, что династия Юань никогда не была китайской, а оставалась монгольской.

Чжу Юаньчжан также обращался с официальными письмами к хагану Аюширидаре. В третьем письме, отправленном ему в 1371 г., в частности, говорится: «До сих пор нет никаких ответов на мои два письма, ранее отправленные с послами, мой почтенный. Это, по-видимому, происходит из-за твоей своевольной политики. Мой почтенный, ты думаешь: "Я, мол, хозяин Поднебесной, а раз так, то народ также мой". Но по закону это не так. В древней поговорке сказано: "Река — это народ, а лодка — император. Река же может и поднять и перевернуть". Но почему ты, мой почтенный, не знаешь этого, не опомнишься и не вернешься на правильный путь? Если судить по положению на сегодняшний день, богатыри, на которых ты, мой почтенный, опираешься, не совершили никаких подвигов. Как можно не согласиться с тем, что моя армия изо дня в день набирает силу, тогда как твои силы, мой почтенный, остаются прежними! Как можно изменить силой и произволом сегодняшнее положение, дарованное всевышним небом! Мой почтенный, к чему, поддавшись советам коварных людей, сидеть, печалясь и сетуя! Если бы ты, установив мир и согласие со мной, почтил небесный закон и последовал людскому правилу, то мои указы вступили бы в силу для племен, подчиненных тебе, мой почтенный. Тогда ты, мой почтенный, сохранишь право быть одним из главных владык в стране и чествовать своих предков. Если ты оставишь это положение без внимания и со своей оставшейся немногочисленной армией будешь нападать на границы и производить там беспорядки, то ты сам окажешься лицом к лицу с опасностью. Я буду вынужден двинуть на территорию пустыни все военные силы во главе с моими шестью великими полководцами. Тогда, мой почтенный, уже будет поздно, если даже ты будешь слезно умолять меня!» [537].

Судя по содержанию письма, минский император продолжал проводить свою старую политику по отношению к Монголии. Он оскорбляет монголов и предъявляет им ультиматум под угрозой, что если они не сдадутся на милость победителя, то он, император, захватит их страну военной силой. Вместе с тем письмо было отправлено императором с целью найти предлог для войны против монголов. Аюширидара также не дал никакого ответа на официальное письмо минского императора. Но не прошло и года, как в 1373 г. крупные силы минской армии численностью в 150 тыс. человек вторглись в район Хангайских гор и были разгромлены монгольскими войсками. Поняв, что невозможно победить монголов лишь военной силой, Чжу Юаньчжан стал разрабатывать меры, направленные на то, чтобы разобщить их и нанести удар по Монголии руками самих монголов, а также поставить на монгольский хаганский престол своего человека. О том, что он решил прежде всего попытаться сделать монгольским хаганом своего ставленника, видно из событий, связанных с Майдирибалой.

Когда китайцы препроводили Майдирибалу из плена обратно в Каракорум, Чжу Юаньчжан написал письмо на имя Аюширидары. В нем говорилось: «Прошло около пяти лет с тех пор, как я взял на юг, мой почтенный, твоего малолетнего сына, оставленного тобой в Инчане, и содержал его в большом почете. Подумав о тебе, я понял, что ты, скитаясь по пустынным землям, печалишься, что у тебя нет никого, кто бы тебе наследовал. Я возвращаю твоего сына под почетной охраной со специально назначенными мной послами, заботясь, чтобы род династии Юань не прервался и был продолжен. Мой почтенный, соизволь хорошенько поразмыслить обо всем этом» [538].