Юст Юль - Записки датского посланника при Петре Великом, 1709–1711

Если многое во этом дневнике стоит не в том порядке, в каком оно занесено в черновые (наброски), с которых (настоящий дневник) списан, то случилось это по той причине, что (хотя) в течение моего пребывания в России я (и) заносил все (происходившее) под теми днями, в которые был тому свидетелем или о том узнавал, — здесь, в той чистовой копии, (однородные заметки) иногда собраны вместе, дабы имеющее взаимную связь не было слишком широко разбросано.

Да не примет ваше королевское величество во гневе, что настоящий дневник, столь поздно изготовленный, представляется (вам лишь теперь). Случилось это не вследствие какого-либо с моей (стороны) промедления, но по той причине, что часть дневника, по 29 мая 1711 г., осталась в числе прочих моих вещей в Москве, после того как я оттуда выехал, чтобы сопровождать его царское величество в поход против турок, а так как вашему королевскому величеству благоугодно было всемилостивейше отозвать меня (из России) 21 декабря того же года, (в то время как я находился) в лагере под Штральзундом, то (дневник свой) я получил, вместе с прочими моими вещами, лишь весной 1713 г., на родине, в то время как (уже) готовился выйти в море с флотом вашего королевского величества. Ввиду сего (последнего обстоятельства) я должен был отсрочить приведение в порядок и переписку начисто этого обширного труда, до моего возвращения из плавания, (то есть) до конца ноября того же года. Таким (образом), мне не представилось возможности (приняться за) обработку дневника прежде (наступления) истекшей зимы. С другой стороны, я не (мог) окончить этот (труд) ранее (и) вследствие (участия в) различных военных советах, (а равно) и вследствие других даваемых мне время от времени поручений по службе вашего королевского величества.

В заключение пожелаю, чтобы ваше королевское величество всемилостивейше нашли удовольствие в (чтении) настоящего дневника. Вместе с тем всеподданнейше благодарю ваше королевское величество — во-первых, за то милостивое доверие, которое (вы) выказали (к) моей преданности, возложив на меня важную должность чрезвычайного посланника при царском дворе без всякого моего о том непосредственного или через других лиц ходатайства, а во-вторых, за то, что ваше королевское величество, по собственной (своей) королевской милости, (тоже) безо всякой моей о том просьбы, непосредственной или через других лиц, всемилостивейшие (отрешили) меня от этой должности, отозвав на родину.

От (всего) сердца желая и всеподданнейше испрашивая себе продолжения высокой милости и благосклонности вашего королевского величества, остаюсь с наиглубочайшим всеподданнейшим (почтением) телом и кровью вашего королевского величества.

[подписи нет]

8 апреля их превосходительства тайные советники Отто Краббе и Христиан Сехестед [8], коим на время отсутствия короля, (отправившегося) путешествовать в Италию, было всемилостивейше поручено управлять (на) общее благо (государством), приказали мне немедленно явиться в королевскую ратушу [9]. Я тотчас же туда отправился и застал (их) там. Они сообщили мне, что получили от короля всемилостивейшее послание — предложить мне ехать, в качестве его чрезвычайного посланника, к его царскому величеству. На столь неожиданное предложение я не мог отвечать сразу, а потому почтительнейше попросил упомянутых гг. тайных советников предоставить мне несколько дней на размышление, (но) в то же время выразил всеподданнейшие (чувства) признательности за доверие, которое его королевскому величеству угодно было всемилостивейше мне выказать, признав за благо назначить меня на такую важную должность. Так как названные сановники изъявили желание получить от меня ответ на столько своевременно, чтобы мог послать его к его королевскому величеству с первой же почтой, то на обсуждение вопроса и на совещание с друзьями я выговорил себе всего один день.

Затем, когда я, с одной стороны, взвесил (неприятности), ожидавшие меня среди народа еще грубого и неотесанного, (и) опасности столь дальнего и трудного путешествия, а равно расстройства здоровья, (неизбежного) при дворе, где чрезмерное пьянство в таком ходу, что нет возможности от него избавиться, (когда), с другой стороны, (я принял в соображение), что долг каждого подданного — быть всегда готовым к служению своему государю, в особенности когда дело касается столь важного и многозначительного поручения, как в данном случае, в переживаемые нами времена [10], моя покорность и всеподданнейшая любовь ко всемилостивейшему моему государю одержали верх над всеми соображениями об опасностях и трудностях (путешествиях), и 9 апреля, явившись опять в королевскую ратушу к гг. тайным советникам, я отвечал им, что, согласно высочайшей воле моего короля и государя, готов ехать по его поручению к царю (и) что (при этом) не хочу, по примеру других лиц, делавших это до меня, ставить, прежде чем принять сию должность, какие-либо условия о вознаграждении (меня) по моем возвращении из (России), а предоставляю то милости(вому) усмотрению самого короля. Лишь об одном прошу гг. тайных советников — всеподданнейше ходатайствовать от моего имени пред его королевским величеством (о том, чтобы он) благоволил не оставлять меня в России на долгое время и назначить мне судно для перевоза меня, моих людей и вещей в Архангельск.