Петр Крикунов - Казаки. Между Гитлером и Сталиным

В середине 30-х годов казаки-самостийники в Чехословакии создали «Казачий национальный центр» (КНЦ) во главе с В.Г. Глазковым, который открыто ориентировался на гитлеровскую Германию, считая, что с помощью ее агрессивной политики можно уничтожить СССР, Россию, ненавистную «Московию», а затем создать независимую «Казакию». Именно эта организация проявила наибольшую активность в отстаивании идей казачьего сепаратизма и вела чрезвычайно активную антисоветскую деятельность. Так, например, еще 7 апреля 1939 года был издан специальный циркуляр «О сборе агентурных сведений об СССР»: «Необходимо немедленно, — говорилось в этом документе, — принять самые решительные меры, чтобы ничто, касающееся нашего противника СССР, не оставалось не использованным, чтобы все сведения о нем систематизировались и незамедлительно передавались в Прагу для дальнейшей обработки». Причем особенное внимание казачьи шпионы должны были уделять сбору и анализу следующей информации: «Настроения населения, отношение к власти… 5. Как живут казаки, сколько их и каких? Как к ним относится власть и они к ней? 6. Какие повинности казаков и населения казачьих областей? 10. Военные фабрики и заводы? 11. Какие пути сообщения, шоссе, железная дорога, пароходы?» [44] ГАРФ. Ф. 5762. ОП. 1. Д. 110. Л. 1. Неудивительно, что к этой небольшой (например, в Болгарии к 8 августа 1941 года насчитывался только 71 казак-националист) [45] ГАРФ. Ф. 5762. ОП. 1. Д. 2. Л. 24. , но чрезвычайно активной организации проявили повышенный интерес немецкие спецслужбы, чьи представители после захвата немцами Праги имели с Глазковым несколько бесед, во время которых пообещали ему определенную, хотя и негласную, поддержку.

Не сразу заняли прогерманскую, профашистскую позицию эмигрантские казачьи организации, стоявшие за возрождение национальной России. Тем более что государства, принявшие их на своей территории, — Югославия, Чехословакия, Франция — были в напряженных отношениях с Германией, а впоследствии и сами стали жертвами фашистской агрессии. Однако по мере усиления нацистского государства большинство казаков-эмигрантов посчитало, что из двух зол — сталинский СССР и гитлеровская Германия — меньшим злом все же является Германия. Казачья эмиграция, как и большинство белой эмиграции, оценивала СССР в духе Российского зарубежного съезда в Париже, который прошел в апреле 1926 года: СССР — не Россия и вообще не национальное государство, а русская территория, завоеванная III Интернационалом. Отсюда легко сделать вывод, что возможен (а иногда и необходим) союз с иностранными силами, в частности, с Антикоминтерновским пактом, для спасения России от власти коммунистов. Непонятно только одно: почему эта часть казачества не боялась, что Россия будет расчленена союзниками, а ее население планируется практически полностью уничтожить (что и озвучил Гитлер еще в 20-х годах в библии нацизма «Майн Кампф»)? Логика рассуждений этой части казаков- эмигрантов была примерно следующей: «Съесть Россию и превратить ее в колонию… не будет по силам и 80-миллионной Германии. Россия — не Чехия. Ведь подобное положение сделало бы из России нового непримиримого врага Германии, в последних же у нее и так недостатка нет… Если бы Германия… пошла бы по линии расчленения и удушения Национальной России, это было бы „против здравого смысла“» [46] Цит. по: Назаров М.В. Миссия русской эмиграции. T. 1. С. 279–280. .

Большинство казачьих организаций на чужбине не прислушались к предостережениям генерала А.И. Деникина о недопустимости для русских эмигрантов сотрудничества с Германией и участия в иностранном вторжении в Россию. Эту мысль он развил в декабре 1938 года в докладе на тему «Мировые события и русский вопрос». В частности, о задачах русской эмиграции в случае войны между Германией и СССР он сказал: «Наш долг, кроме противобольшевистской борьбы и пропаганды, проповедовать идею национальной России и защищать интересы России вообще. Всегда и везде, во всех странах рассеяния, где существует свобода слова и благоприятные политические условия, — явно, где их нет — прикровенно. В крайнем случае, молчать, но не славословить. Не наниматься и не продаваться. Мне хотелось бы сказать — не продавшимся, с ними говорить не о чем, — а тем, которые в добросовестном заблуждении собираются идти в поход на Украину вместе с Гитлером: если Гитлер решил идти, то он, вероятно, обойдется и без вашей помощи. Зачем же давать моральное прикрытие предприятию, если, по вашему мнению, не захватному, то, во всяком случае, чрезвычайно подозрительному? В сделках с совестью в таких вопросах двигателем служат большей частью властолюбие и корыстолюбие, иногда, впрочем, отчаяние. Отчаяние — о судьбах России. При этом для оправдания своей противонациональной работы и связей чаще всего выдвигается объяснение: это только для раскачки, а потом можно будет повернуть штыки… Такого рода заявления сделали открыто два органа, претендующие на водительство русской эмиграцией… Простите меня, но это уже слишком наивно. Наивно, войдя в деловые сношения с партнером, предупреждать, что вы его обманете, и наивно рассчитывать на его безусловное доверие. Не повернете вы ваших штыков, ибо, использовав вас в качестве агитаторов, переводчиков, тюремщиков, быть может, даже в качестве боевой силы — заключенной в клещи своих пулеметов, — этот партнер в свое время обезвредит вас, обезоружит, если не сгноит в концентрационных лагерях. И прольете вы не „чекистскую“, а просто русскую кровь — свою и своих напрасно, не для освобождения России, а для вящего ее закабаления» [47] Цит. по: Лехович Д.В. Белые против красных. Судьба генерала Антона Деникина. М., 1992. С. 320–321. .