Виталий Познахирев - Турецкие генералы и адмиралы в русском плену (XVIII - XX вв.)

Таблица 22

Турецкие генералы, находившиеся в русском плену и отказавшиеся от возвращения на родину [257]

Завершая настоящую Главу, считаем нелишним подчеркнуть, что факты перехода в российское подданство и самих пашей, и их близких родственников крайне немногочисленны. Пожалуй, наиболее ярким примером такого перехода можно признать натурализацию Осман-бея (в православии Льва Степановича Воинова) — сына одного из пашей, погибших 2 июля 1737 г. при защите Очакова. Как следует из архивных документов и иных источников, оказавшись в числе очаковских пленников, юный Осман своим оптимизмом и воинственным видом произвел неизгладимое впечатление сначала на фельдмаршала Б. К. Миниха, а затем и на императрицу Анну Иоанновну, «которая, по перекрещении его в христианский закон, возвысила в дворянское достоинство с проименованием “воина” и, пожаловав ему земли определила пажом ко Двору» [258]. (К слову, сын Л. С. Воинова, т. е. внук упомянутого паши — генерал Александр Львович Воинов, — известен как активный участник практически всех вооруженных конфликтов, в которых Россия участвовала в конце XVIII — первой трети XIX столетий, в т. ч. и войн с Турцией 1806–1812 гг. и 1828–1829 гг.).

Обобщая содержание настоящей работы, мы приходим к следующим выводам:

I. В XVIII–XX вв. режим содержания в России турецких генералов и адмиралов представлял собой относительно самостоятельный элемент общей системы военного плена, ориентированный на создание условий, максимально соответствующих высокому статусу его субъектов.

II. Главнейшую и постоянную цель названного режима мы определяем как стремление Петербурга к минимизации того ущерба, который война причиняла двусторонним межгосударственным отношениям. Все прочие цели, включая желание русских продемонстрировать свои военные успехи, «заслужить похвальные листы от Европы» и т. п., в действительности, либо вообще не ставились, либо носили временный или факультативный характер.

III. В основе своей указанный режим развивался сообразно требованиям обычного гуманитарного права и отечественного законодательства, а порядок его функционирования во многом определялся личностными особенностями и приоритетами действующего главы российского государства, что позволяет выделить в процессе его эволюции три ключевых этапа.

1. Период Русско-турецкой войны 1735–1739 гг., когда пленные генералы противника рассматриваются, преимущественно, как наиболее эффективный инструмент давления на Порту в целях обеспечения гуманного содержания в Турции русских пленников и их своевременного возвращения на родину в рамках послевоенной репатриации.

2. Следующий этап простирается от Русско-турецкой войны 1768–1774 гг. вплоть до Крымской войны 1853–1856 гг., когда режим содержания пашей стал определяться скорее нравственными ценностями, нежели прагматическими целями. Основы такого подхода были заложены Екатериной Великой, а в периоды правления обеих ее венценосных внуков (Александра I и Николая I) достигли своего наивысшего гуманистического уровня (возможно, в чем-то даже и чрезмерного).

3. Третий этап включает в себя периоды Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и Первой мировой войны 1914–1918 гг., а его основной особенностью мы считаем нарастающие ограничения в условиях интернирования высокопоставленных пленников, главным образом, в части касающейся объемов их финансирования и права на свободу передвижения.

IV. Ролевой моделью, определяющей восприятие пленных турецких военачальников правящими российскими элитами и обществом в целом, служило поведение глава государства и некоторых представителей высшей знати. Благодаря ряду факторов и, в первую очередь, тому обстоятельству, что Османская империя никогда не создавала для России экстраординарных угроз, отношение названных лиц к туркам отличалось заметной благожелательностью, почему в общественном сознании россиян пленный паша не просто ассоциировался с собственным генералом, а превращался в носителя особого элитарного статуса.